Книга Северный ветер, страница 237 – Александрия Уорвик

Но ведь все не так просто. Со временем я состарюсь. Борей меня переживет. А что с детьми? Родятся ли они бессмертными?

– Не знаю, – шепчу я честно. – Не подозревала, что дети мне вообще светят. Все никак на ноги было не встать. А твой сын… он был бессмертным?

– Калаид был смертным, но обладал чертами, которые подтверждали, что в его жилах течет божественная кровь. Для ребенка он был очень силен. – Улыбка Борея меркнет. – Беспокоишься, сколько дитя проживет?

– Однажды я умру, – бормочу я, касаясь уголка его губ. – Если ребенок будет смертным, что случится, когда его не станет?

Не хочу оставить Борея вновь скорбеть в одиночестве. А мысль, что после меня он возьмет новую жену… сдерживаю вспышку ревности.

Северный ветер обдумывает ответ. По его лицу сложно что-то прочесть.

– Я не говорю «нет», но мне нужно обдумать последствия.

Ведь мое тело начнет дряхлеть, а Борей останется мужчиной в расцвете сил. Что же тогда? Буду ли я для него желанна, когда кожа обвиснет? Когда сгниют зубы? Думать об этом сейчас слишком неприятно.

– Но знай, что если бы я и замыслила выносить, вырастить детей с кем-то… это был бы ты.

Бессмертный, похитивший мое сердце.

Он подается вперед, крепко прижимается к моим губам своими. Я чувствую его улыбку, и она заставляет меня тоже улыбнуться.

Борей упирается одной рукой в постель у моей головы, а другой направляет себя в мое лоно, с каждым покачиванием бедер твердый жар понемногу проникает все глубже, и нутро растягивается, чтобы вместить его целиком.

– А ты довольно… м-м… крупный, – выдавливаю я, когда Борей наконец входит полностью.

Борей мрачнеет, будто никогда не считал это загвоздкой.

– Тебе не по душе?

Как же я не замечала, какой он забавный? Фыркаю, обвивая его шею руками.

– Совсем наоборот.

Мы целуемся. Коротко, сладко, ведь все быстро тонет в пылу нашей страсти.

Северный ветер выскальзывает и погружается обратно легко и неторопливо. Мышцы живота сокращаются, напрягаются под моими ладонями. С кончика носа мне на грудь капает пот, который Борей слизывает плавными мазками языка.

Цитадель вокруг нас погружена в глубокую тишину. С каждым толчком ее нарушает хриплое, неровное дыхание. Борей наращивает темп, упирается коленями в постель, закидывает на себя мои ноги так, чтобы я обхватила ими его талию, и мы сошлись пах к паху. Впившись пальцами в мои бедра, он приподнимает меня, меняет угол и входит вновь безупречным плавным движением.

Толчки становятся полными, глубокими. Он трахает меня еще сильнее, и я ахаю. Тела опускаются и поднимаются в лад, вместе, будто мы делали это всю жизнь. Борей вбивается в меня, растягивая мое удовольствие, наши запахи смешиваются, и нет ни начала, ни конца, лишь мое имя на его устах, его вкус на моем языке, полное единение.

Мужчина, который разглядел в моем сердце израненное, мечущееся существо, который выманил его из укрытия, который хвалил меня за то, кто я есть, а не за то, кем я притворялась, кто не дрогнул, когда я обнажала острые грани, который видит меня целиком. Мой похититель, мой муж, мой враг, мой любовник, мой друг.

Фантазия, о которой я не осмеливалась даже мечтать.

Мой.

Борей шепчет мое имя. Я скольжу руками по его влажной коже, и она будто светится. Запускаю пальцы в его волосы, сгребаю их в горсти, растворяясь в грязном танце наших тел, и удовольствие вспыхивает так остро, что пронзает меня насквозь. Проникает глубже, закручивается тугой спиралью, вгрызается все яростней и зажигает кровь. Я взмываю ввысь. Несусь вперед, а сама становлюсь все меньше и меньше, съеживаюсь, складываюсь, готовая вот-вот высвободиться.