Книга Северный ветер, страница 193 – Александрия Уорвик

– Что случается, если призрак умирает? Ну, так-то они уже мертвы, просто не совсем ушли в мир иной, так?

По крайней мере, это сказала мне Орла.

– Они возвращаются в Лез и ждут второго Великого суда. – И, словно в ответ на незаданный вопрос, Борей добавляет: – Они чувствуют боль и отчаяние, как живые. Но эти чувства куда чернее, от них труднее избавиться. Рана заживет, но физическая боль от нее может мучить их много дольше.

Про душевную он не упоминает, и я не спрашиваю.

– Отдыхай. Я дам знать, если кто-нибудь за тобой явится.

Король стужи с усталым вздохом закрывает глаза. Спустя считаные минуты он засыпает.

А я пока смываю кровь с его доспеха, стираю тунику, как делала бы примерная жена для мужа на войне. Это никак не умаляет моего достоинства. Вещи нужно почистить, а я все равно здесь. По крайней мере, скоротаю время.

Покончив с делом, я переодеваюсь в чистое сама. Разжигаю огонь поярче. Стягиваю с Борея сапоги, накрываю его одеялом. По палатке лениво растекается жар.

Присев на краешек матраса, я наблюдаю за тем, кто стал моим мужем.

С тех пор, как он прибыл, нас никто не беспокоил. Я могла бы найти себе полезное занятие где-нибудь в лагере, но не хочу оставлять Борея. Когда я ударила его ножом в Эджвуде, рана затянулась быстро, без следа, прямо у меня на глазах. А теперь сквозь белую ткань проступают красные пятна. Его кожа, и без того бледная, кажется совсем бесцветной.

Борей крепко спит, пухлые губы приоткрылись. Длинные ноги вытянуты, бедра почти свисают со стула, слишком узкого, чтобы разместить крупного мужчину. Со своего места я беспрепятственно разглядываю его скулу, округлый подбородок, разлет черных ресниц. День выдался долгий для нас обоих. И пусть я не согласна с решением короля похоронить Серость во льдах, я могу понять его желание защитить свое королевство от незваных гостей. Даже если он сам такой же.

Я уже размышляла об этом всем. Мертвые земли, как Борей, не состоят сплошь из темных провалов. Здесь есть Макариос, ярчайшая звезда. За последние несколько дней король показал мне, что он не такой уж отчужденный, что солдаты питают к нему величайшее уважение, что при правильном прикосновении он, пусть и скупой на чувства, все же смягчится.

Наступила глубокая ночь. Глаза печет от усталости. Прежде чем лечь спать, решаю в последний раз проверить рану Борея.

Приподняв одеяло, я смотрю на белую повязку, на мерно вздымающуюся грудь. Осторожно провожу кончиками пальцев у ткани, чтобы понять, горит ли кожа. На ощупь она не горячая, не воспаленная. Хороший знак. Зараза не попала.

И тут я замечаю, что король наблюдает за мной, сощурив глаза.

Сердце ухает в пятки, я медленно выпрямляюсь – потому что в расширенных зрачках Борея зарождается неожиданный жар. Тишина вызревает и плещет через край, воздух между нами звенит. Взгляд короля скользит по моему телу, плавно, лениво. И в ответ я вся покрываюсь мурашками.

– Я проверяла, не воспалилась ли рана, – сиплю я. – Все хорошо.

Борей обнимает подлокотник пальцами.

– Благодарю. – Он до сих пор ни разу не моргнул. – Сколько я проспал?

– Несколько часов. Никто не заходил. Никаких сообщений…

Борей встает одним плавным движением. Одеяло соскальзывает с его плеч. А я уже почти забыла, какой он высокий, какой он совершенно всеподавляющий.