Книга Соль и слезы сирены, страница 92 – Эбби-Линн Норр

С Йозефом все складывалось иначе. Не стремление завести от него детей питало мою любовь. Я испытывала подлинное желание находиться с ним рядом. Он радовал, развлекал, смешил меня, и, что важно, мне нравилось быть такой, какой я была только с ним. И то, что отец Йозефа меня не принял, вызывало печаль, ведь я понимала: Йозефу эмоционально тяжело из-за того, что двое дорогих для него людей не ладят друг с другом. И мне не хотелось оказаться в эпицентре их ссоры.

– А где же твой отец? – я резко повернулась к Йозефу лицом, и платье мягко скользнуло по моим обнаженным ногам.

– Он всегда появляется позже либо вовсе не приходит, – ответил Йозеф. – Он устраивает подобные приемы в знак признательности и чтобы его великие умы пообщались друг с другом. Полагаю, он скоро будет здесь. – Йозеф бросил на меня обеспокоенный взгляд. – Тебе не стоит переживать, Бел. Отец настоящий джентльмен.

– Самый юный из Дракифов, какая честь, – произнес елейный голос за моей спиной.

Повернувшись, я увидела высокого стройного мужчину в цилиндре и длинном пальто с фалдами типа ласточкин хвост. Должно быть, он только зашел с улицы: на плечах виднелись мелкие капельки дождя. Он тяжело опирался на трость из темного дерева с серебряным набалдашником.

– Здравствуйте, профессор, – поприветствовал его Йозеф, пожав протянутую руку. – Вы снова проскользнули через заднюю дверь?

– Да, поленился обходить. – Профессор одним элегантным движением надел свой цилиндр на голову проходившего мимо официанта с подносом.

Тот остановился и принялся ждать, пока гость снимет верхнюю одежду, перекладывая трость из руки в руку. Профессор набросил мокрое пальто на плечо официанта и похлопал по нему.

– Спасибо, дружище. – Потом повернулся ко мне и потянулся к моей руке. – А что это за чудесное видение?

– Это Бел Новак, – представил меня Йозеф. – Бел, это Лукас Василакис.

– Позвольте предположить: еще один блестящий изобретатель, – воскликнула я, когда он, взяв мою руку, низко склонился над ней для поцелуя.

Лукас разразился глубоким, утробным смехом, слишком неестественным, на мой взгляд.

– Скорее исследователь, моя дорогая. – Он выпрямился, и взгляд его упал на мой самоцвет.

Лицо его словно застыло: глаза несколько мгновений не двигаясь смотрели на аквамарин, потом скользнули по моей шее, губам и глазам. Желудок мой ухнул вниз, и ощущение дежавю холодком поползло по коже.

– Хм, какое интересное у вас украшение, – медленно протянул Лукас.

К моему ужасу, он поднял руку и потянулся тонкими пальцами к самоцвету. Я с трудом удержалась, чтобы не отскочить, – только рука Йозефа на моей талии остановила меня.

Лукас потрогал камень, коснувшись пальцами моей кожи, потом раскрыл ладонь, держа на ней самоцвет.

– Такой простой, но элегантный камень. И так подчеркивает синеву ваших глаз. Забавно, что вы выбрали его в качестве украшения на сегодняшний вечер, – проворковал Лукас, и по моей коже поползли мурашки, словно меня коснулись ледяные пальцы призрака.

Я сохранила невозмутимый вид, но чего мне это стоило!

– Меня очень интересует именно этот вид самоцветов. – Он снова взглянул мне в глаза. – Вероятно, у нас схожие вкусы. Возможно, мы, – он наклонил голову и слегка прищурился, – родственные души.

То, как он смотрел на меня, давало понять, что мы уж точно не близки по духу. Я больше не могла выносить его пальцы на моем самоцвете и, потянувшись рукой к горлу, дернула за цепочку и вырвала камень из его цепких лап. Взгляд мой стал жестким.