Книга Кошмары из серы, страница 42 – Кел Карпентер

— Я помню тот день, когда ты заступилась за меня перед Брейденом Паттерсоном. Он не переставал швырять камни, и ты ударила его по лицу с такой силой, что его нос больше никогда не был прямым. Как и твой указательный палец правой руки. — Мои руки согнулись, когда я вспомнила удар. — Ты сражалась с людьми ради меня. Ты рисковала собой снова и снова. Тебя дразнили и мучили, и если мы обе будем честны, той ночи в «Ящике Пандоры» никогда бы не случилось, если бы я не настояла на том, чтобы пригласить тебя куда-нибудь одну, потому что я не люблю делиться. — Я открыла рот, чтобы опровергнуть это, но легкий палец лег на мои губы, приказывая мне замолчать. — Мы причинили друг другу боль из-за общения, но мы также дополняли друг друга способами, которые никто другой не понимает. Ты хотела знать, почему я не рассказываю о том, что произошло? О моем времени с Ле Дан Биа, о моем переходе, о том, что меня заклеймили — дело в том, что я все еще живу этим. Каждый день с тобой я готовлюсь к следующему ужасу, с которым могу столкнуться.

Я в ужасе от того, что однажды мы будем на волосок от смерти, и я вот так потеряю тебя, — она щелкнула пальцами, и это отдалось эхом в моих костях. — Итак, я не говорю об этом. Я готовлюсь. Я тренируюсь, когда никто не видит. Я слушаю то, что люди не говорят. Я наблюдаю за миром вокруг нас. Потому что наша жизнь все еще меняется, и пока это не прекратится, я не намерена останавливаться, чтобы подумать о том, что произошло, и позволять этому отвлекать меня. В ту секунду, когда я это сделаю, кто-то может нанести удар, и тогда все разговоры в мире не будут иметь значения, если ты уйдешь. Злость не будет иметь значения, если ты уйдешь, потому что все, что у меня останется, — это я сама и мои собственные обиды. И это худшее место, где я могу быть.

Я уставилась на нее и не могла подобрать слов.

Конечно, никто не похож на нее. Мойра не разговаривала, потому что существовала в вечном состоянии борьбы или бегства. Наша жизнь была опасна, и она была абсолютно права в том, что мы причиняем друг другу боль из-за общения, но она была также права и в том, что я не стала бы причинять боль, если бы это означало незнание ее. Она не говорила об этом и не позволяла себе чувствовать это, потому что мы все еще жили этим.

И для нее отсутствие этого чувства означало, что она была лучше подготовлена к тому, чтобы продолжать в том же духе.

Сдерживать эмоции никогда не было моим призванием. Я была из тех, кто выплескивал все это наружу и преодолевал это, но не Мойра. Она крепко держала это в себе, превращая в топливо для того, чтобы творить и быть лучше, и в конце концов… она взрывалась.

Сегодня был не тот взрыв, а его создание.

Она заложила себе фундамент, построенный на злобе, надежде, вине и любви. Она превратила себя в совершенную катастрофу. Дикая. Страстная. Разрушительная.

Я обняла ее за плечи и притянула к себе, зная, что скоро наступит день, когда при правильном стечении событий она взорвется — и тогда ничто не удержит ее вместе.

— Я люблю тебя, Мойра, — пробормотала я ей в плечо.

— Я тоже тебя люблю. Вот почему мне это не нравится. — Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чем она говорила. — Она выбрала слишком удобный момент. Райстен думал, что она умерла три тысячи