Книга Не названа цена, страница 163 – Мария Берестова

Судорожно всхлипнув, Илия прижала ладонь к губам, вспоминая, как часто он словно ненароком, небрежно заводил разговор об этой краже, как проявлял свою осведомлённость, делая вид, что помогает, — чтобы непринуждённо выудить из неё больше подробностей и быть в курсе, не напало ли следствие на какой-то важный след.

«Даже не для того, чтобы побесить брата, — чтобы быть в курсе!» — осознала она его игру с ней с начала и до конца, и слёзы сами собой хлынули из её глаз.

Она поспешно отвернулась, пытаясь спрятать их от Леона, но, конечно, не преуспела.

Он мог справиться с тем, что сам нуждался в её поддержке, мог скрыть от неё свои чувства и пренебречь своими потребностями. Но её горя — её горя он не выдержал. Сердце его сжалось мучительно, и он ринулся к ней и обнял её раньше, чем успел обдумать, уместно ли это и допустимо ли. Все его побуждения в этот момент свелись к одному: защитить её.

Это было довершающим жестом, который окончательно добил самообладание Илии. Почувствовав его заботу и поддержку, она уже не смогла справиться с овладевшими ею эмоциями; уткнувшись ему в грудь, она зарыдала, не имея сил держать эту боль в себе.

Он прижал её к себе крепче; в голову его пришла убийственная мысль, что она так горюет от того, что всё-таки любит Рийара.

«Он всё-таки добился своего», — с холодом в сердце подумал Леон.

— А я ему верила, верила, верила! — всхлипывая, проговорила вдруг Илия. — Ты меня предупреждал, так часто предупреждал, а я всё равно — верила!

В этот момент его не согрело даже вырвавшееся из неё «ты».

— Почему я такая наивная дурочка, почему? — не унималась Илия, вжимаясь в него крепче в поисках защиты и опоры.

— Ты не дурочка, — не выдержал он этого самоуничижения, гладя её по волосам. — Ты добрая и во всех видишь добро. Это показатель силы, а не глупости.

Как это всегда с нею бывало, его слова ободрили её и дали ей надежду и опору.

— Но ведь… в нём правда было что-то хорошее? Мне не казалось, нет? — растеряно спросила у него она, надеясь получить подтверждение, что она, во всяком случае, не придумала что-то на ровном месте, а действительно увидела в Рийаре лучшее из того, что в нём действительно было.

— Если человек — преступник, это не значит, что в нём нет ничего хорошего, — перешёл на привычный менторский тон Леон. — Рийар организовал ограбление и обманывал нас, но это никак не отменяет его ума, изобретательности, заботы по отношению к людям, за которых он принял ответственность. В нём, разумеется, есть хорошее, — уверенно заключил он, хотя каждое доброе слово о предавшем его брате жгло его сердце стыдом и болью.

Но это были его стыд и боль — и они никак не касались Илии — и он не собирался её ими отравлять.

От его слов Илии полегчало. Дело, видимо, было не в том, что она совсем-совсем обманулась в Рийаре — дело было в том, что она не догадалась, что увиденные ею в нём хорошие черты не означают, что он весь положительно хорош!

— Я бы даже сказал, — скрепя сердце, заставил себя признать Леон, — что он совсем не так плох, как кажется тебе сейчас. В конце концов, — отметил он, — у него действительно более, чем у кого бы то ни было, хватало причин страстно желать получить этот артефакт.

Илия вздрогнула. Она совсем забыла! Ну конечно! Этот артефакт должен же был гасить откаты! Конечно, конечно он был очень нужен Рийару! Она же сама, сама, записала в свои подозреваемые абстрактных «людей, которые часто ловят откаты»!