Книга Не названа цена, страница 120 – Мария Берестова

— Что в ваш гардероб каким-то таинственным образом проник нелегальный халат? — лукаво улыбнулась она.

В глазах его загорелись искринки смеха.

— Нет, что у меня есть только официальные костюмы, — возразил он.

— Видимо, вам кажется, что без них вас не будут принимать всерьёз, — легкомысленно пожала плечами Илия, которая сама о себе точно была уверена, что без строгого костюма к ней никто серьёзно относиться не станет.

Мысль, которая казалась ей предельно банальной и очевидной, однако, была совершенно новой для Леона, который никогда не задумывался о своих предпочтениях в одежде. Он откинулся на спинку сидения и нахмурился, пытаясь осознать эту мысль.

Илия заволновалась. Ей стало казаться, что она всё на свете делает не так, и только и создаёт проблемы и неловкие ситуации. Она уже было открыла рот, чтобы извиниться и засвидетельствовать собственную глупость, как он её опередил:

— Пожалуй, вы правы, — хмуро признался он, глядя не на неё, а в окно. — Никогда об этом не думал, но да.

Голос его сделался сух; он был сердит на самого себя, что не замечал за собой этого. Но, в самом деле, Илия была права: ему подспудно казалось, что отношение к нему в семье изменится, если он позволит себе выглядеть более расслабленно.

— Судят всегда по внешности, — развела руками Илия и с горечью добавила: — Редко кто смотрит глубже.

Её недовольный взгляд метнулся к окну — там в зыбком отражении хорошо виднелись её раздражающе-розовые волосы, которые стоили ей стольких огорчений.

Угадав, о чём она думает, Леон поспешил её ободрить:

— Яркие черты внешности всегда перебивают первое впечатление, но человек умный судит не по ним, и сумеет увидеть то, что за внешностью скрыто.

Досадливо поморщившись, Илия дёрнула себя за розовую прядь. Крайне редко кто-то брал себе труд разобраться, что за девушка перед ним. Увидев эти волосы, все тут же и делали строгий вердикт: совершенно легкомысленная особа, которую только собственная внешность и волнует. И крайне, крайне редко Илии встречались такие люди, как Леон: которые были способны позже признать, что расценили её неверно, и сменить свою первоначальную точку зрения. Большинство же упорно не желало признавать свои ошибки и предпочитало в них упорствовать до конца.

Она была крайне благодарна Леону — и за то, что он сумел заглянуть глубже, и за то, что изменил своё мнение о ней, и за то, что даже признал перед ней свою ошибку и извинился. Для неё это было очень важно; и она решилась.

— Я… — нерешительно повернулась она к нему. — Я никому не говорила раньше, даже родителям… — от волнения она облизнула пересохшие губы. — Ну, об этом… — она снова смущённо дёрнула свою прядь.

Он смотрел на неё внимательно и серьёзно, и это заставило её верить, что её признание не сделает её смешной и нелепой в его глазах.

— Я, вы знаете, склонна поддаваться эмоциям, — принялась объяснять она, — и не очень хорошо умею ими владеть, — он сдержанно кивнул, но в лице его не было упрёка, всё то же спокойное внимание. — И раньше, вы знаете, когда я волновалась… а я волновалась почти всегда! — с отчаянием взмахнула она руками. — И у меня тогда от волнения перехватывало горло, и так сильно, что я совсем и слова не могла сказать! — его брови удивлённо поползли вверх, но она, занятая своими переживаниями, уже этого не видела. — А даже если не перехватывало, то всё равно, я от волнения так ужасно заикалась, что!..