Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 127 – Хейзел Райли

— Дай ему время подумать, придурок, — влезает Аполлон, будто это его поставили на растяжку.

Арес закатывает глаза:

— Иди-ка умножь пару буханок, Иисус, и не суйся.

— Ребята, — вмешивается Зевс, — придётся выбрать. Чем больше Арес пьёт, тем хуже будут вопросы дальше. Я вас очень прошу.

Мы с Хайдем встречаемся взглядами. Его всё ещё держит Аполлон, но тот уже остыл и стряхивает с себя руки братьев.

— Поцелуй её, — шепчу, не знаю, откуда силы. — Поцелуй. Это игра. Я понимаю.

— Ты серьёзно просишь его поцеловать другую, Хейвен? — спрашивает Гера. — Зачем?

— Потому что я не вынесу боли, которую он испытает, увидев, как Арес целует меня. Не после того, что он сказал вчера. Не после того, как я узнала его настолько, чтобы понять: слабое место Хайдеса — любовь, — отвечаю с треском в груди. Ещё миг — и она раскрошится.

— Хейвен… — возражает Хайдес, морщась и протягивая ко мне руку. Хотел что-то добавить — и не добавляет.

И это чуть ранит. Я сама подсказала, что выбрать, но всё равно ждала, что он что-то скажет. Не сдастся так быстро.

— Значит, послушаешь её совет? — подзуживает Арес. — Выбираешь поцелуй с Персефоной — без «если» и «но» — с чистой совестью? Ух ты.

Хайдес не клюёт на провокацию. Опускает голову и замирает, весь — в мыслях. Как бы я заплатила, чтобы их услышать. Если бы были деньги.

— Он так и сделает, — говорю за него твёрдо. — Я согласна. Я понимаю.

Фортепианная Toxic заканчивается, и её сменяет инструментальная версия той же песни.

— Хватит, — Афродита кладёт ладонь Хайдесу на плечо, пытаясь поймать взгляд. — Можешь сняться. Ничего, что нас тоже дисквалифицируют. Уверена, Хейвен справится и так сможет выиграть.

Хайдес молчит. Голова всё так же опущена, словно он не услышал ни слова сестры.

— Коэн — ему не по силам, — Арес подливает масла, и меня тянет встать и влепить ему пощёчину. — Она только что пожертвовала собой, а он даже не моргнул, не возразил. Тебе нужен кто-то получше, Коэнсоседка.

Я не реагирую, но вижу — Хайдес услышал. Он поднимает голову мучительно медленно и впивается в Ареса глазами: серые против чёрных. Облизывает губы:

— Повтори вопрос. Я готов.

Арес театрально вздымает руки:

— Слава Господу. — Становится серьёзен. Голова у него покачивается — алкоголь берёт своё. — Что выбираешь: поцеловать Персефону или позволить мне поцеловать Хейвен?

— Я предпочитаю поцеловать Персефону.

Все замирают.

Всё хорошо, Хейвен. Ты этого и хотела. Это просто игра.

Хайдес поднимается неторопливо, будто нарочно бесит Ареса — и у него прекрасно выходит.

— Чмок или с языком? — уточняет.

— С ума сошёл? — огрызается Афина. — Не спросил бы — отделался бы чмоком в уголок.

Соглашусь с ней. И ещё отмечу про себя: косвенно она только что показала, что тоже не хочет этого поцелуя. Может, самую малость — но ей не всё равно. Самая крошечная малость из всех.

Арес хохочет. Делает ещё пару глотков — бутылка едва не выскальзывает, Зевс ловит её за дно с лицом человека, сытого по горло.

— С языком, разумеется, — машет рукой. — А теперь живее.

Хайдес переводит взгляд на Персефону. Кадык дёргается. Он не уверен — и это меня немного утешает. Видно, что не хочет. Но стоит отвернуться от Ареса — и он меняется. На лице распускается самодовольная улыбка.

Три слова:

— Шах и мат, Арес.

В паре шагов от Персефоны он меняет траекторию и останавливается передо мной. Я не успеваю моргнуть. Хайдес опускается на одно колено, берёт моё лицо в ладони. Его рот находит мой. Ещё мгновение — и его язык прорывается внутрь, а руки скользят мне на спину. Инстинктивно я подаюсь вперёд и ставлю колени на дощатый пол сцены. Его хватка опускается на мой зад — с жадной, собственнической силой; он тянет меня к себе. Мы так близко, будто можем стать одним человеком.