Книга Однажды я вернусь!, страница 83 – Татьяна Донская

Не замечая моего кислого лица, Трей продолжал рассказывать, как будто заново переживая события тех дней:

— Я был в полном восторге, когда она обратила всё своё внимание на меня, не на императора или более именитых магов, а на зелёного юнца с ещё только раскрывающимся потенциалом. Я боялся, что император захочет её для себя, но он словно не видел её, не обращал внимания. Мы поженились, и две недели я был на вершине блаженства.

Зачем? Ну зачем мне потребовались его откровения? Слушать это было выше моих сил. Всё больше расстраиваясь, я истоптала порядочный кусок земли: десять шагов туда — десять обратно. Как маятник, монотонно и равномерно, двигалась вдоль внешней стены купальни, то немного удаляясь от Трея, то возвращаясь обратно, и никакие силы в мире не могли бы остановить меня и заставить спокойно слушать.

Светлейший же, пустыми глазами уставившись куда-то вдаль, абсолютно не замечал моих метаний, глухим безжизненным голосом продолжая свой рассказ:

— А потом начались странности. Сначала я заметил, что она роется в моих вещах, как будто что-то ищет: в кабинете, в спальне, в гардеробной — везде. Я пытался поговорить, выяснить, что происходит, но она увиливала от моих прямых вопросов, делая вид, что ничего не понимает. Отношения стремительно начали портиться: что ни день, то ссоры и скандалы. Мы даже спать стали в разных комнатах.

Ах, как я разозлилась! Нельзя было только суть передать, обязательно щекотать мне нервы, посвящая во все подробности? Так я точно канаву протопчу прямо тут, у стен купальни. Или опять песочком начну швыряться. Только эмоции свои приструнила, так нет же — надо придать дополнительной работы моим фамильярам.

Кстати, совсем забыла о Вельке. Где он? Словно услышав мои мысли, Велигоний закопошился в складках юбки. Уцепившись коготками и завернувшись в мягкую ткань, фамильяр мирно дремал, раскачиваясь от моего хождения туда-сюда. Пусть спит, нечего ему тут разное слушать!

А светлейший и не думал прекращать откровения: словно, вынимая их на свет из самых дальних уголков памяти, из глубин души, очищался и освобождался от тяжёлого груза, гнетущего его. Он старался говорить корректно, по существу, не оскорбляя женщину, о которой рассказывал. Меня же это злило и радовало одновременно. Злило, потому что я не желала знать, что и когда у него было с другими женщинами. Радовало, так как я терпеть не могу мужчин, поливающих грязью своих бывших. Такая вот дилемма: никак мне не угодить!

Трей стал говорить тише, и мне пришлось прекратить свои метания и подойти к нему поближе.

— И когда мы стали меньше времени проводить вместе, с глаз моих будто спала пелена: я стал многое замечать, чего не видел раньше, ослеплённый чувствами. И то, что я видел, мне абсолютно не нравилось: ни лицо, ни душа женщины, с которой я хотел разделить свою жизнь, мне не казались больше прекрасными.

Он, наконец-то, перестал сверлить глазами пространство перед собой и перевёл взгляд на меня:

— Нет, я не жалуюсь! Это был мой выбор, даже если я подошёл к нему несколько поверхностно и необдуманно, я был готов нести за него ответственность до конца. Но однажды ночью я проснулся обездвиженный с кинжалом у горла. Моя жена тряслась, как в лихорадке, и шипела, как разъярённая кошка, требуя отдать ей ключи от Зала Порталов. Она сказала, что кинжал сделан из циренита — материала, против которого бессильны любые магические способности. Он убивает даже самых сильных магов, но она может оставить меня в живых, если я отдам ключи.