Книга Баллада о проклятой любви, страница 103 – Стефани Гарбер

– Что произошло? – Джекс замедлил шаги, в ярости глядя то на кровь, то на тело Петры, то на Эванджелину.

– Я убила ее… – Она расплакалась. Произнесенные вслух слова заставили ее осознать реальность происходящего, и чувство вины навалилось на нее, сдавливая грудь. Она не могла дышать и едва держалась на ногах. Спустя мгновение к ней подлетел Джекс и крепко прижал к себе. Он обнимал ее как нечто сокровенное, и она слышала, как быстро бьется его сердце. Эванджелина вспомнила, как клялась не позволять Джексу прикасаться к ней. Но если бы она сейчас отстранилась, то наверняка рассыпалась бы на тысячу осколков.

Она позволила себе прильнуть к нему, и Джекс зарылся пальцами ей в волосы, бережно укладывая голову на своей груди. Второй рукой он сжимал ленту, повязанную у нее на талии, словно тоже понимал: стоит ему отпустить Эванджелину, и она тут же сломается.

Эванджелина изо всех сил пыталась сдержать слезы, но рубашка Джекса уже вымокла насквозь.

– Я убийца.

– В ее руке нож, – сказал Джекс. – Она убила бы тебя, если бы ты не остановила ее. Ты не сделала ничего плохого.

– Почему же я не чувствую, что поступила правильно?

– Оно никогда не бывает правильным. – Джекс осторожно выпустил из пальцев ленту и успокаивающе провел ладонью по спине Эванджелины.

Эванджелина сделала судорожный вдох. Она думала, что не нуждается в спасителе, но, возможно, какая-то ее часть хотела его. А может быть, она нуждалась в нем. При других обстоятельствах Эванджелина бы устыдилась таких мыслей, но сегодня ночью она убила человека. И вряд ли ей стоило винить себя за то, что она желает раствориться в его объятиях, пока этот коридор, безжизненное тело у ног и эта кошмарная ночь не исчезнут и останутся лишь они двое.

Рука Джекса на ее спине замерла.

– Иди в свою комнату и собирай вещи. Возьми только то, что сможешь унести. Я скоро вернусь за тобой.

– Но… как же она…

– Я позабочусь о теле.

Джекс выпустил ее из своих объятий.

Эванджелина оцепенела, как только перестала ощущать его горячие руки. Ей казалось, что она вот-вот развалится на части или зайдется в истерике. Смотреть на распростертую на полу Петру с ореолом золотисто-розовых волос, совсем как у самой Эванджелины, и вовсе было невыносимо. Кровь больше не сочилась из раны, тело ее не шевелилось, но Эванджелина все еще слышала осуждающий голос: «Когда-то я была совсем как ты. Но сейчас ты стала похожа на меня».

– Не вини себя. Она того не заслуживает, – сказал Джекс. Он посмотрел на тело Петры, и глаза его приобрели серебристый оттенок, который почти поглотил всю голубизну. – Есть герои, а есть злодеи. Она выбрала вторую сторону и получила тот конец, который к нему прилагался, – сквозь стиснутые зубы произнес он, и Эванджелина вдруг испугалась, что он имел в виду не столько Петру, сколько самого себя. – Тебе пора.

В кои-то веки Эванджелина захотела сделать так, как велел Джекс, но она не могла пока уйти. Вместо этого неуверенно шагнула к мертвому телу.

Джекс нахмурился.

– Она была ключом, – сказала Эванджелина.

– Я понял это по ее волосам.

– У нее при себе был камень… по крайней мере, она так сказала. – Эванджелина старалась не смотреть на Джекса. Она не хотела видеть его реакцию на эту новость, не хотела даже знать, наблюдает ли он за ней. Она чувствовала себя ужасно неправильно, когда склонялась над трупом Петры и ощупывала его в поисках камня. Но поступить иначе Эванджелина не могла: от этого зависела жизнь и ее, и Аполлона.