Книга Баллада о проклятой любви, страница 102 – Стефани Гарбер

Они с громким лязгом разлетелись в разные стороны.

Эванджелина не собиралась подбирать их, но Петра уже схватила один из клинков и бросилась на принцессу, явно не собираясь сдаваться. Может, Петра именно поэтому бродила ночью по замку? Может, она искала вовсе не комнату Джекса, а покои Эванджелины, чтобы зарезать ее во сне?

Мерцание факелов вторило каждому шагу Петры, а пространство между ними заполнили змеящиеся струйки дыма.

– Прекрати, прошу. – Ладони Эванджелины стали скользкими от пота и охватившего ее ужаса, но она подняла второй нож и выставила перед собой словно щит.

– Я не плохой человек, – повторила Петра, и на мгновение в ее глазах промелькнула искренняя жалость. Но она не остановилась и не опустила нож. – Я не хотела тебя убивать, но когда ты только появилась, я поняла, что…

Эванджелина размахнулась и метнула клинок в грудь Петры. Лезвие попало точно в вырез на ее платье.

Петра издала самый жуткий звук, который когда-либо приходилось слышать Эванджелине. А может быть, это был оглушительный звон в ушах или накатившая волна страха и сожаления, которая поглотила ее в тот самый момент, когда она метнула нож. Эванджелина не хотела этого. Она хотела броситься к Петре, чтобы вытащить лезвие. Хотела повернуть время вспять.

Из горла Петры вырвался булькающий смех, а по ее груди начала растекаться кровь.

– Когда-то… я была… совсем как ты. Но сейчас… ты стала… похожа на меня.

31

По щекам Эванджелины текли слезы, когда она выпустила нож и отступила от безжизненного тела Петры, под которым растеклась кровавая лужа. Эванджелина никогда раньше не видела столько крови. Аполлон не истекал кровью, когда все думали, что он умер. Он просто перестал двигаться.

Но тело Петры было залито кровью. Красной, густой и проклятой. Клинок торчал из груди, но кровь все равно сочилась из раны, пропитывая белое платье и растекаясь по полу.

Эванджелина задрожала, а быть может, дрожь терзала ее уже некоторое время.

Она убила ее. Выбрала шанс сохранить жизнь себе, а не Петре. Именно об этом и говорил Джекс. Из-за камней кто-то лишается жизни. А ведь когда-то Эванджелина обещала, что никого никогда не убьет, но в тот момент, когда перед ней встал выбор, она мгновенно решилась на отчаянный шаг.

Да, Петра напала первой, но она не целилась в нее, когда Эванджелина вонзила кинжал ей в грудь. Она поднесла руки к лицу и резко остановилась, в ужасе обнаружив, что ее ладони обагрены кровью. Она попыталась вытереть их о юбку, но от этого стало только хуже, словно она хотела стереть не только кровь, но и то, что натворила.

– Лисичка! – раздался вдалеке взволнованный голос Джекса наряду с его торопливыми шагами.

Эванджелина задрожала еще сильнее. Она не хотела, чтобы Джекс нашел ее, особенно в таком состоянии. Не тогда, когда ее колотило от страха, кровь покрывала все тело и у нее не осталось сил даже на то, чтобы выдержать его взгляд. И все же при виде Джекса она почувствовала облегчение.

– Джекс… – всхлипнула Эванджелина. Она знала, что он не был спасителем, но в тот момент она в нем и не нуждалась. Она не хотела, чтобы кто-то обнимал ее, пока она заливается слезами, и говорил, что все будет хорошо. Сейчас Эванджелина хотела чувствовать ярость, чувствовать злость, хотела, чтобы злодей сказал ей, что она поступила правильно, что сделала то, что должна была.