Книга И Боги порой бессильны, страница 84 – Ольга Токарева

– Ты! – он выставил палец в сторону Сари. Его лицо от злости приобрело красноватый оттенок.

Селянки разом повернулись на выкрик Прозора.

Его жена, перестав выть, устремила взгляд в сторону внучки травницы.

– Ты… ты во всём виновата… – процедил сквозь зубы трактирщик, – прибью засранку.

Сари попятилась, не понимая, почему Прозор на нее так зол.

Тетка Ефросинья с прищуром смотрела на рыжеволосую девчушку. Вспомнив, кого из последних людей боднула ее коза, аж подпрыгнула на месте.

– Из-за нее моя коза беляны объелась! Да у этой рыжей бестии язык поганый!

Сорвавшись с места, переваливаясь под тяжестью своего веса, махая кулаком, Фроська побежала в сторону Сари. За тёткой дружной гурьбой ринулись селяне, вспоминая, какие несчастья сыпались на их головы в последнее года.

Сари развернулась и рванула со всех ног. «Домой не побегу, чего бабушку волновать. Понесусь через поле. Бабки старые, тётки, в основном, все полные, где им за мной угнаться. А там, в лесу, спрячусь и до вечера отсижусь».

Но, видно, злость и задор помогали селянам в беге, ибо пробежку через поле они даже не заметили.

Выпучив глаза, вспоминая всю нечисть на свете, Сари неслась через валежник. Зацепившись ногой о торчащий из земли корень, рухнула плашмя, проехав по земле и траве. Взвыв от боли и досады, ударила кулаком по траве, но попала по палке, которая, подпрыгнув, угодила ей в лоб. На черных ресничках появились слезинки. Шмыгнув носом, девчушка выругалась от горящей в груди обиды.

– Да чтобы орки к демонам попали, а демоны к оркам и все на радостях обосрались!

Девчушка сама не понимала, почему в ее бедах оказались виноваты демоны и орки? Но злость и обиду нужно было выпустить. Вот и вспомнились вечно воюющие племена. Кое-как поднявшись с земли, Сари задрала подол платья, вновь шмыгнула носом, осматривая содранные до крови колени. Нижняя губа задрожала, с ресниц соскользнули капли слез. Тяжко вздохнув, она попыталась отряхнуть грязь и зелень травы с ладоней. Но от боли в руках и коленях, да жара в сердце, от несправедливости заревела в голос. Резко замолкла, услышав над головой треск сороки, помахала ей кулаком.

Подвывая от боли, сетуя на свою несчастливую жизнь, девочка побежала, продолжая реветь. Живность в лесу, услышав её голос, спряталась по норам, а птицы, сев в свои гнезда, втянули головы.

– Подумаешь, не больно мне и слушатели нужны, – размазав слёзы и сопли по щекам, Сари осмотрелась по сторонам и продолжила свою арию. Петляя между стволов осин и дубов, она не заметила, как пересекла полностью лес. Откинув рукой спускающиеся до земли ветви березы, девчушка вышла на берег реки и на очередном завывании резко замолкла.

По их неглубокой речушке… плыло говно. Поведя носом, забыв по содранные колени и руки, Сари проследила, откуда течет это непотребье и замерла, открыв рот.

Парни – все как на подбор, смуглые, словно они все лето на сенокосе были, и притом без штанов. Высоченные. Фигуры, будто им кузнец Фрол отливал в своей кузнице и заодно вместо глаз угли вставил, и они до сих пор горят и остыть не могут.

Вывернув штаны, парни усердно полоскали их в речке-говнотечке.

«Вот какая я умная. Хоть название теперь речка будет иметь, а то все речка да речка, а теперь все как у людей». Мысли прилетели в рыжую головку и мгновенно улетели.