Книга Королева праха и боли, страница 90 – Лив Зандер

– Позволь мне сделать это.

– Нет, Ада. – Костяным ножом, молниеносно возникшим в его руке, Енош вспорол ночную рубашку Арне, обнажив торс мужчины. Острие клинка ткнулось в живот подонка, на дюйм выше пупка. – Я поклялся отомстить. И, маленькая, этот смертный – мой.

Однако вместо того чтобы всадить нож в брюхо ублюдка и хорошенько провернуть клинок, как того заслуживал мой убийца, Енош аккуратно, с точностью опытного скорняка, надрезал кожу Арне, проведя одну длинную тонкую линию от пупка до пояса обвисших льняных штанов.

Рана не кровоточила. Почти.

Дрожащий Арне рванулся вперед, но волосяные нити, оплетшие стены, испещренные щелями, удержали его.

– Пожалуйста… Это не я. Это Роза ее убила!

– Лжец, – фыркнула я. – Но не волнуйся. Она будет следующей.

И, если все получится, последней.

– Ш-ш-ш… Не дергайся, смертный, или я могу задеть артерию. – Енош сунул в разрез один палец, потом другой, расширяя рану, а Арне уставился на собственный живот, онемев от потрясения. – Смерть станет твоим другом, смертный. Но лишь до тех пор, пока мой брат не свяжет твою душу, ибо ты еще послужишь высшей цели. Поверь, это большая честь.

Пальцы Еноша зацепились за… что-то. Кишечник? Да. О, это даже лучше, чем удар ножом.

Бледно-розовые, измазанные кровью из дыры в животе полезли потроха Арне. Пульсирующие кишки бесконечным морщинистым жгутом ложились на землю – фут, другой, третий… О мой бог. Бугристые серо-коричневые кольца покрывала липкая блестящая слизь.

Енош несильно потянул.

И тогда Арне закричал.

– Вот, смертный, ты еще некоторое время проживешь так, глядя, как съеденное тобой превращается в дерьмо. – Енош отступил от клубка внутренностей и небрежно вытер окровавленные руки о первую попавшуюся тряпку. – Это жутко больно – умирать от раны в животе. И еще больнее, когда кто-то дергает выпавшие кишки.

– Потрошение. Как мило. – Ярин прислонился к дверному косяку, и я только сейчас заметила суматоху снаружи: трупы выгоняли людей из домов, и ночь уже полнилась криками ужаса. – Мысли твоей жены сказали мне, что я тебе нужен?

– Только после нескольких часов его страданий, чтобы он мог сполна прочувствовать, что случается с теми, кто посмел прикоснуться к моей жене.

Я чуть не застонала, обуреваемая собственническим инстинктом.

– Что ты с ним сделаешь?

Губы Еноша растянулись в кривой ухмылке – совершенно неуместной на его идеальном лице.

– Он согреет мою жену по дороге в Хогсботтом. Но сперва…

В дом шагнула лохматая паршивая псина, вся в гноящихся язвах, с молочно-белыми бельмами. Мертвый зверь тут же вцепился в требуху Арне, теребя кишки, но не прокусывая, давая мужчине возможность вопить при каждом рывке.

Ох, как он кричал и орал, и визжал, но режущие слух звуки скоро заглушил кожаный кляп, заткнувший убийце рот, – и зрелище это вызвало у меня улыбку. Гнилую улыбку в полном соответствии с моим титулом.

– Солнце вот-вот взойдет. Мы проведем день здесь, чтобы ты могла согреться у огня. – Енош взял мою руку и хорошенько растер ее. – Если будем путешествовать днем, нас заметят, и все окрестные деревни охватит паника. Эта женщина, которая что-то знает о твоем отце, может сбежать, так что мы отправимся в путь завтра ночью и к утру уже найдем ее.

Да, непременно найдем.

И я убью ее.

– Вон там, где у двери сложены рыбные садки. – Сидя на лошади, остановившейся на вершине холма, я указала на домик в раскинувшейся перед нами лощине: домик рядом с кузницей, со свежепобеленными стенами и недавно перекрытой соломенной крышей. Славный домик. – Она должна быть там.