Книга Королева праха и боли, страница 86 – Лив Зандер

Это имело смысл.

– Ну, полагаю, с чего-то же нужно начинать.

Я чуть отвела руку.

Пальцы окостенели.

– Не помогай мне, – выпалила я. – Я должна сделать это сама, так что не подталкивай меня.

– Я даже не шевельнусь.

Глубокий вдох.

Я – Королева гнили и боли.

Прекрасная и нежная.

Ужасная и жестокая.

Моя ладонь ударила по рукояти.

Лезвие вошло в горло Генри.

Кровь, темно-алая, горячая, выплескивалась из раны толчками, через короткие промежутки времени. Некоторые капли падали мне на лицо. Кровь пузырилась и во рту Генри, заглушая стоны, стекая струйкой по подбородку. Мужчина умирал.

Ну вот.

Я – убийца.

Сейчас мне следовало почувствовать стыд и вину.

Но я ничего не чувствовала.

Напротив, при следующем вдохе легкие мои расширились больше обычного и по всему телу пробежал странный трепет. Кто бы мог подумать, что убивать так просто? Что это заставит меня почувствовать себя такой… живой?

Енош поймал мой подбородок, повернул к себе – и впился в мои губы яростным поцелуем. От двери потянуло резким сквозняком.

– Посмотрите-ка, вот хорошая девочка, наказывает нечестивцев за их преступления.

Я застонала, не отрываясь от мужа, голова шла кругом от мурашек, бегающих по моему телу, от вкуса крови Генри на наших сплетающихся языках.

– Это было слишком быстро. Совсем не то, чего он заслуживал.

– О, но моего брата это зрелище, полагаю, основательно всполошило. Он пока не удосужился войти в свою оболочку, но уже разъярился настолько, что не контролирует движение воздуха. – Бедра Еноша прижимались к моему заду, и даже толстая шкура норки не могла скрыть, каким твердым стал его член. – Он последний выдох смертного, холод, проникающий в комнату, порыв ветра, колеблющий атмосферу. Ты его чувствуешь?

– Поверю тебе на слово. – Я завела руку в перчатке за спину и вопреки всем приличиям погладила напряженный ствол Еноша. – Что мы будем делать теперь?

Енош лизнул мое ухо:

– Дадим смерти зрелищ.

Енош схватил меня за плечи, развернул лицом к столу и прижал мои руки к краю столешницы, как бы приказывая держаться.

Задранная норковая накидка скользнула по напрягшимся ногам, легла, смявшись, на бедра.

– Там остался еще один.

– Смертный подождет своей очереди. – Енош резко раздвинул мне ноги и тяжело навалился на меня, а когда я инстинктивно попыталась оглянуться на сеновал, он легонько прикусил кожу на моей шее и прошептал: – Доверься мне.

Прижатая к столу горячим телом Еноша, я только впилась ногтями в грубые доски, услышав, как он плюнул себе на ладонь. Миг – и эта ладонь просунулась между нами, увлажняя вход.

– Не уходи, братец. Посмотри, как я трахаю свою жену в крови обидевшего ее человека. Того, которого она убила. О, как непревзойденно она это сделала, даже не охнула. Ты не согласен? – Одно движение бедрами, и Енош толчком вошел в меня. – Давай, маленькая, приподнимись. Впусти меня глубоко-глубоко.

Растворяясь в обжигающе болезненном жаре растягивающегося влагалища, в потоке побежавших по коже колючих мурашек, я едва заметила, как он надавил на мою спину. Грудь ударилась о стол, задница задралась, и при следующем толчке, несущем жгучее удовольствие, он действительно проник в меня глубоко-глубоко.

– Енош, – простонала я возбужденно и качнула бедрами, позволяя ему войти еще глубже.

Стол подпрыгивал подо мной при каждом его резком движении, при каждом жалящем погружении члена, трущегося о холодные внутренние стенки моего лона. Бог он или нет, сейчас Енош мог только одно – трахать меня так яростно, что стулья опрокидывались и с громким треском падали на пол.