Книга Король плоти и костей, страница 59 – Лив Зандер

И я кивнула, заключив сделку с дьяволом.

Потому что для него я имела ценность.

Осознание этого поразило меня – годы я ощущала себя никчемной. Я ничего не стоила в глазах Джона, но что, если моя ценность никогда и не была связана именно с ним? Что если смыслом моего существования было принести покой детям, которых мне не посчастливилось иметь?

И если женщине, которая просто проехалась на одной лошади с Королем плоти и костей, удалось выторговать у него так много, чего может добиться его жена?

После нескольких часов беспокойного сна Енош разбудил меня, поглаживая пальцем по моему носу и шепча:

– Я чувствую, что усталость твоя еще не прошла, но нам нельзя больше оставаться здесь.

Вымотанная, разбитая, плохо соображающая, я все же кивнула и села.

– Сюда идет толпа?

– Нет, только горстка дураков, собранная городским священником.

– Ты их видел?

Он встал и протянул мне руку, помогая подняться и добраться до ночного горшка.

– Глазами мертвых, которых я поставил вокруг на страже, чтобы слухи не разошлись еще дальше.

– Хорошо, иначе каждый последователь Хелфы счел бы своим долгом погнаться за тобой, захватить в плен и доставить первосвященнику. Каждый король, каждый лорд, каждый герцог… Все они присягали первосвященнику Декалону.

То, что я когда-то считала справедливым и законным, теперь оказалось весьма неудобным. Я не могла допустить, чтобы другие вмешивались в мой план, – я должна была принудить бога вернуться к его обязанностям. Вчера еще эта идея казалась мне смехотворной – пока я не вспомнила, что в запасе у меня целая вечность.

– Род человеческий восстает против бога… – Енош почесал пробившуюся на подбородке щетину. – Мерзкая привычка вашего вида, поднимающая голову каждую пару сотен лет, – сомневаться в себе, сомневаться в своей вере, сомневаться во мне.

Я доковыляла до умывального таза, стоящего на столе в углу.

– Нам лучше избегать дорог.

– Нам нужен священник, который бы нас обвенчал. Без шумихи.

– В смысле? Я же поклялась тебе.

Он натянул рубаху и накинул черный камзол.

– Мне все равно, как там и что – обычаи ли смертных или обещание, данное перед ложным богом, – но я получу точно такую же клятву, которую ты уже давала когда-то.

Я сглотнула, подавив вздох, и повернулась к нему:

– Кажется, в лесу неподалеку отсюда есть маленький храм. Отец как-то раз привозил туда соленую рыбу.

– Отлично.

Он не пошевелил и пальцем, но вокруг меня вдруг начали расти ряды тонких костяных шипов, обволакивая меня эдакой алебастровой рыбьей чешуей, формируя удивительное гибкое платье с высоким, плотно прилегающим к телу воротом.

Я приподняла бровь:

– Доспехи?

Сама я не могла спуститься по лестнице, поэтому он снова поднял меня на руки и ответил:

– Предосторожность. Смертность – это иногда ужасно неудобно.

Чем ниже мы спускались, тем громче становилось неразборчивое сперва бормотание, и, оказавшись в зале таверны, мы обнаружили там по меньшей мере два десятка людей. Нечесаные, неумытые – все они пристально изучали нас, и под их тяжелыми взглядами мне стало как-то не по себе.

– Ваша милость. – Хозяйка нервно поправляла выбившиеся из-под платка седые пряди. – Они явились незваные, хотя я и говорила им держаться подальше.

Крепче прижав меня к себе, Енош зашагал сквозь расступающуюся толпу. Шепот, мольбы, плач, обещания – не обращая ни на что внимания, он вышел наружу.