Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 61 – Василиса Мельницкая

— Из родственников здесь… никого?

— Никого, — согласилась я.

— Тебе выделили стипендию?

— Нет. Мою учебу оплатил опекун. Он недавно умер. Родителей не стало еще раньше. Я удовлетворила твое любопытство?

— Яра, не злись…

— Да кто я такая, чтобы злиться! Но ты сам сказал, что тебя не волнует мое происхождение.

Бестужев согласно склонил голову.

— Тогда не лезь с расспросами. У меня нет ни рода, ни титула. Мой опекун — известный в Москве врач, он хотел, чтобы я училась в этой гимназии. Если тебя что-то смущает, общаться со мной необязательно. Я не Клава, не смотрю в рот наследникам великих родов.

— Если бы ты была такой, как Клава, избавиться от меня было бы проще. — Бестужев издевательски ухмыльнулся. — Ты очень колючая, малышка.

Малы… Что⁈

— И очень красивая, когда злишься, — добавил он. — Искреннее негодование в твоем взгляде гораздо лучше презрения.

Из меня будто воздух выпустили. Злиться больше не хотелось. Какой в этом смысл? Бестужев видит во мне красивую девушку, а мое независимое поведение его только заводит. Тут уж… либо смириться, либо прекратить общение. И то, и другое мне не нравилось, но выбор очевиден. И хорошо, что мне не нужно изображать влюбленность, когда Клавы нет рядом.

— Сходим куда-нибудь вечером? — предложил Бестужев, отставляя пустую чашку.

— Куда-нибудь? — растерянно переспросила я.

— В клуб, например. От сладостей у меня скоро… слипнется. — Он позволил себе смешок. — Ты же совершеннолетняя?

— Да. Но…

— Можно в ресторан, но это скучно.

— Я не…

— Из шмоток купим что-нибудь. Прямо сейчас поедем и…

— Мне хватает своей одежды, — отрезала я.

— Заметно, — хмыкнул он. — Третий день в одном и том же.

— Потому что багаж я отправила отдельно, и доставка задерживается, вспыхнула я. — А ты…

— Хам, — согласился Бестужев. — Накладные у тебя? Поехали разбираться.

— Я сама разберусь.

— Как с Клавой?

— Намекаешь на то, что легко можешь поставить ее на место? Без унизительного розыгрыша? Я убедилась, можешь. Но я сама решаю свои проблемы.

— Не намекаю. Открытым текстом говорю. Но… как хочешь. Ты в своем праве. Так я заеду за тобой… часиков в девять?

— Нет. Я не пойду с тобой в клуб.

— Почему? — искренне удивился Бестужев.

— В пансионе, где я живу, есть правила. Я должна быть дома к десяти вечера.

— Ой, брось… Есть окна. И лестницы.

— Я не хочу идти с тобой в клуб.

Взгляд Бестужева потемнел. Он вынудил меня ответить грубо, настаивая на своем. А теперь злится?

— Хорошо, я понял. — Он поднялся и подал мне руку. — Домой позволишь отвезти? Или тоже… не хочешь?

— Здесь близко…

Договорить мне не дали. Бестужев коротко кивнул… и ушел.

Кажется, пора что-то менять в своем поведении. Уроки Ларисы Васильевны вспомнить. Она такого точно не допустила бы. Она многим мужчинам нравилась, но умела держать их на расстоянии и оставаться со всеми в хороших дружеских отношениях.

Я вышла из кондитерской. Рядом с крыльцом стоял серебристый спорткар, а возле него — Бестужев. У распахнутой дверцы. С невозмутимой физиономией.

Или… я все же веду себя правильно?

Книги и одежду уже доставили. Свертки лежали внизу, у лестницы. Оставалось лишь порадоваться, что Клава уехала в город и не успела ничего испортить. Надеюсь, что дружба с Бестужевым для нее важнее, чем война с простолюдинкой, и пакости прекратятся. И все же одежду я аккуратно развесила в гардеробной, а дверь туда запечатала парочкой заклинаний. Одно не позволяло открыть дверь без особой руны. Другое одаривало того, кто смог обойти запрет, почесухой. Ненадолго, разумеется.