Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 44 – Василиса Мельницкая

— Откажись.

— Чего⁈

Показалось, что я ослышалась. Или Бестужев не ко мне обращался, а озвучил собственные мысли, никак не связанные…

— Яра, откажись, — произнес он громче. — Не участвуй в розыгрыше.

Я сглотнула. Ощущать себя куклой в чужих руках неприятно. А мной манипулировали, в этом я не сомневалась.

— Почему? — спросила я, старательно изображая безразличие.

Не уверена, что это нужное выражение лица, но вести себя, как наивная простушка, удивляться и делать круглые глаза, не хотелось. Однако чувствовала я не только отвращение к играм аристократов, но и изумление. Вот уж не ожидала… от Бестужева.

Пусть познакомились мы сегодня, но о его репутации я даже в Москве слышала. Светские слухи и сплетни мимо Ларисы Васильевны не проходили. Она не собирала их специально, но говорила, что любая сплетня — отражение правды, пусть и кривое. Верить слухам нельзя, но знать о них нужно.

О Савушке Бестужеве говорили всякое. И никогда — хорошее. Избалованный мальчишка, надменный и беспринципный. Он разбивал женские сердца, насмешничал, участвовал в дуэлях…

Что из этого правда? Полагаю, многое. Справедливости ради, ничего по-настоящему отвратительного я о нем не слышала.

— Какая разница? — отозвался Бестужев. — Просто поверь, ничем хорошим это не закончится.

Машину он вел аккуратно. По ощущениям, скорость бешеная, но ход плавный, мягкий. Меня не укачивало, и даже казалось, что спорткар не едет, а летит низко над землей.

— Разве суть вашей игры не в этом? — Пусть не надеется, я от него не остану. — Чтобы все закончилось чем-то плохим… для меня?

Он не оторвал взгляд от дороги, но губы его тронула усмешка. Я проговорилась. Дала понять, что разгадала коварный замысел.

— Никто из нас ничего плохого тебе не желает, Яра.

— Но я оказалась не в том месте, не в то время? — уточнила я.

— Ты рыжая. И не местная.

— И что же изменилось, ваша светлость? — сухо поинтересовалась я. — Все еще рыжая. Все еще приезжая. И?

— Ты будто хочешь нарваться на неприятности, — фыркнул Бестужев.

Он, в отличие от Ольги, спокойно отнесся к тому, что я обратилась к нему так, как того требовал этикет. Не возразил, не поправил.

— Мне интересно, что изменилось, — сказала я. — Я и без подсказки не согласилась бы.

— Ничего не менялось. Я не хотел, чтобы ты участвовала в розыгрыше.

— Ага, я заметила.

Удержаться от сарказма не удалось. Это же не он затащил меня в кафе. И не он убеждал, что обмануть старика Лопухина — невинная шутка.

— Тебе удалось меня удивить. — Бестужев притормозил на светофоре, оттого смог одарить меня снисходительным взглядом. — Я не сразу сообразил, как поступить, но отпустить не мог. Пришлось подыграть, чтобы остальные не заподозрили.

— Не заподозрили что? — Я с досадой услышала нервозность в собственном голосе. — Чем это я тебя так удивила?

Он не мог узнать во мне дочь Морозова! Или… мог? Но как⁈ И…

— Как ты попала в кафе, Яра? — спросил Бестужев.

Машина вновь летела по проспекту, унося нас от центра города.

— Что за глупый вопрос? Увидела вывеску, зашла перекусить. Я долго гуляла по городу, устала и проголодалась…

— Ты не могла увидеть вывеску, — перебил меня Бестужев. — Ее никто не видит.

— В смысле⁈

Теперь я не скрывала удивления.

— Таких мест в городе несколько. Не обижайся, но люди простых сословий могут вести себя навязчиво. А нам, как ни странно, порой тоже хочется тишины и покоя. — Он тщательно подбирал слова, словно, и правда, боялся обидеть. — Это не потому, что вы хуже. Просто… эм…