Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 172 – Василиса Мельницкая

В последний момент Ольга струсила. Бежать в туалет, когда на тебя смотрят, в том числе, и поклонники — слишком стыдно для княжны Романовой. А ведь шанс выбрать «не ту» пышку велик — один из двух. Признавать свое поражение тоже стыдно, но не так позорно, по ее мнению.

Я жалела, что не могу подвергнуть Ольгу такому унижению, какое испытал Матвей. Жалела и о том, что пока слишком слаба, чтобы драться с ней на равных. Но ведь она не успокоится? И месть продумает тщательнее. Ничего, я буду настороже.

Мелкую пакостницу Клаву я прокляла, как и обещала. Но на сей раз обошлась без пятачков и ослиных ушей. Накануне столь ожидаемого бала Клава обзавелась прыщами на физиономии и чирьями на попе.

С Ольгой я такое провернуть не рискнула, хотя соблазн был. Но я понимала, что ее отец вполне способен провести расследование и выяснить, что это не заболевание, а ведьмино проклятие. Клава же только мнила себя значимой, и предпочитала замазывать прыщи на лице тональным кремом. А о чирьях на попе она и вовсе боялась кому-то сказать.

Я не обольщалась, любое действие имеет последствия. Но на этот раз я свела риски к минимуму. Если и отрикошетит в будущем, то по мне одной.

Гораздо сильнее меня пугала встреча с Матвеем. А она состоялась в тот же день, что и пышечная дуэль…

Обидно было, но… немного. Яра — девушка, к тому же сирота. И надавить на нее просто, особенно тем, кто знает о ее происхождении. Ничего странного в том, что она изменила показания. Вернее, отказалась от них вовсе. Дед умеет… быть убедительным.

Матвей не сомневался, что дед, как глава рода, лично занимался этим конфликтом. И сдал внука, посчитав, что публичное унижение будет для него хорошим уроком.

Будет. Теперь Матвей еще сильнее хотел снять погоны.

Из карцера его выпустили вечером воскресенья, за пару часов до отбоя. Ротный лично явился, хмурый, как туча. Матвей его понимал, из-за этого инцидента ротному тоже досталось, от того же полковника Нестерова, его непосредственного начальника. И то, что ротный не поверил в невиновность Нестерова, ничего не меняло.

— На КПП иди, — мрачно сказал ротный. — Завтра на утреннем построении, чтобы был, как штык.

«Дед…», — догадался Матвей.

— Я останусь в училище.

— Мне тебя под конвоем отвести⁈ — рявкнул ротный. — Шереметев, не гневи Бога, ступай, куда велено.

А, с другой стороны, разговора с дедом не избежать. Так чего откладывать?

Дед ждал Матвея в машине. На приветствие сухо кивнул, ограничился короткой фразой:

— Дома поговорим.

Кто б сомневался! Интересно, он захочет наказать нерадивого внука? Скорее всего. Чтоб другим неповадно было пятнать честь рода. Сидеть вот больно, но терпимо. Дед, наверняка, скажет, что Матвею мало досталось.

Матвей закрыл глаза, наслаждаясь тишиной и теплом. В карцере он никак не мог согреться. И, кажется, провалился в сон, потому что не заметил, когда машина остановилась.

— Выходи, приехали, — сказал дед.

— Дача? — хриплым со сна голосом произнес Матвей.

Странно, что дед привез его сюда. Обычно на Шереметевской даче гостил кто-то из старших родственников.

— Ты что-то имеешь против? — насмешливо поинтересовался дед. И, видимо, сообразив, о чем подумал Матвей, добавил: — Тут сейчас никого.

Матвей повел плечом, мол, мне без разницы, и пошел к крыльцу. Но на нижней ступеньке остановился, поджидая деда.