Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 165 – Василиса Мельницкая

— Нет, Яра. С объяснениями ты не получишь ни земель, ни заводов. Но я буду настаивать. И мне не хотелось бы прибегнуть к крайним мерам.

— Вы мне угрожаете?

— Яра! — опять вмешался Александр Иванович.

— Ничего, Саша. Ничего. Дочь Ивана Морозова разочаровала бы меня, если бы согласилась на сделку, не обговорив условий. — Петр Андреевич вновь довольно улыбнулся. — Предлагаю в последний раз…

— Нет.

— Хорошо. Тогда постарайся понять. Полковник Нестеров сам по себе — ничто. Однако у него влиятельные покровители. Настолько влиятельные, что мне они не по зубам. И даже если мне удастся избежать, скажем так… последствий, то Матвею — нет. В лучшем случае, ему испортят карьеру. В худшем — искалечат или лишат жизни.

— Он что, родственник императора? — спросила я мрачно.

— Императрицы, — ответил Петр Андреевич. — Поверь, это гораздо хуже. С императором можно договориться.

Любовник он ее, что ли? Я прибью Ольгу! Вызову на дуэль — и прибью!

— Доказать виновность Нестерова легко, ты ведь согласна на ментальный допрос, — продолжил Петр Андреевич.

— Согласна, — подтвердила я.

— Это замечательно. Благодаря этому я могу вытащить Матвея с минимальными потерями. Пострадает только его самолюбие.

— А полковник Нестеров останется безнаказанным?

— Если сделка состоится, его переведут в провинцию. Покровители понимают, что Нестеров виновен, но хотят сохранить лицо. Если правда станет известна, разразится скандал. Интересы семьи пострадают.

— Вы принесете Матвея в жертву?

— Я спасаю Матвея, Яра. Спасаю. Оставь эмоции, подумай о последствиях. Да, твой поступок будет благородным и правильным. Поверь, правда — не всегда лучший инструмент, чтобы наказать виновного. Я умею ждать. Я накажу Нестерова. Но не сейчас.

— Обещаете, что накажете? — Я смотрела на Петра Андреевича исподлобья. — Дайте слово.

— Даю слово боярина Шереметева, — произнес он.

Я взглянула на Александра Ивановича, словно хотела спросить, правильно ли поступаю. Однако на его лице застыла непроницаемая маска.

— Хорошо, — сказала я. — Вашего слова достаточно. Я изменю показания.

— Я твой должник, Яра. Можешь обратиться с любой просьбой, я помогу, если это будет в моих силах.

— Вы не в силах внуку помочь, — вздохнула я. — Уж простите… за правду.

Петр Андреевич и теперь не рассердился. Попрощавшись, он ушел.

Александр Иванович молча сверлил меня взглядом. Наконец, я не выдержала:

— Хотите сказать, что я ошиблась? Приняла неверное решение?

— Это я ошибся, — ответил он. — Когда решил, что ты — чудесное решение многих проблем. Ты — их источник. Навряд ли из тебя получится что-нибудь стоящее.

Я не нашлась что ответить. Из меня будто разом выбили все внутренности, воздух и, заодно, мысли. Но я это заслужила.

— Так ничего и не скажешь? — Александр Иванович первым нарушил затянувшееся молчание.

— Можно подумать, вы не знаете, что я чувствую, — огрызнулась я.

Сава был прав, лучше приседать и отжиматься до тьмы в глазах, чем получать выговор от Александра Ивановича. Вчера он меня пожалел, дал прийти в себя, а сегодня не стоит ждать пощады. И да, я виновата. Но не я одна.

— Допустим, ты можешь пообещать, что не будешь делать глупости, — подсказал он. — Что осознала все ошибки, что будешь стараться.

Я ощущала его эмоции. И насмешку в его словах — в том числе.