Книга Дочь врага Российской империи. Гимназистка, страница 159 – Василиса Мельницкая

— Я тут всех знаю, — сказал Сава. — О тебе сказал так. Моя девушка хочет научиться восточным единоборствам. Жалеть тебя нельзя, гонять так, будто на мастера спорта готовить. Мол, ты не выдержишь и сбежишь. А твоя задача — выдержать и учиться прилежно.

— Думала, ты меня учить будешь. Ты же сам мастер?

— Учиться надо у лучших. Переодевайся, отведу тебя в зал. Тут их несколько.

Начальная группа — дети одиннадцати лет — взирала на меня в немом восторге. Как же, такая взрослая тетенька, а занимается с маленькими. То ли глупая, то ли чокнутая. И у Савы в глазах черти прыгали. Ведь наслаждается, гад, произведенным эффектом!

— Это обязательно? — прошипела я, оттащив его в сторону. — Нельзя договориться об индивидуальных занятиях?

— От групповых больше пользы, — сказал он, едва пряча улыбку. — Ты будешь стремиться превзойти учеников, чтобы перейти на ступень выше. И выше. И выше. Вперед, Яра. Я в тебя верю.

Я подавила желание пнуть его босой ногой и, расправив плечи, отправилась к малышне, учиться делать благодарственный поклон.

Я занималась айкидо по понедельникам, средам и субботам. Вторник и пятница — военная подготовка по расписанию гимназии и бассейн с тренажерным залом по распоряжению Савы. По воскресеньям он учил меня вождению.

— В этом ты лучший? — Я не преминула напомнить ему о его же словах.

— Как ты догадалась! — усмехнулся он.

В гимназии лекции и практические занятия шли шесть дней в неделю, и времени на выполнение домашних заданий мне катастрофически не хватало.

— Думаешь, у меня меньше работы? Я же как-то справляюсь! — парировал Сава в ответ на мои робкие жалобы на усталость. — И не вздумай забивать на учебу. Буду штрафовать за низкие оценки.

— Как? — тут же поинтересовалась я.

— Узнаешь, — зловеще пообещал он.

И ведь не ошибся! Узнала. Сразу после зачета по костям плечевого пояса, который я сдала на «трояк».

— Три подхода по пятьдесят отжиманий, три — по сто приседаний, — безжалостно заявил Сава. — А зачет пересдать.

— А за два балла — два подхода? — съязвила я.

— Пять, — не моргнув глазом, ответил он. — И на ковер к Александру Ивановичу. И поверь, после его взбучки мои методы покажутся тебе гуманными.

После этого наказания у меня дрожали руки и ноги, и я поклялась себе, что никогда не получу «пару».

Я научилась экономить время: занималась в перерывах между занятиями в гимназии, в автобусе и в метро. Не тратила драгоценные минуты на кофе с пирожным. Выбирала кратчайшие маршруты и зубрила латынь в ванной комнате и туалете.

Оказалось, что ко всему можно привыкнуть, если не жалеть себя и не отвлекаться на пустяки. Утренние пробежки перестали казаться наказанием, латинские термины — забористыми ругательствами, занятия айкидо в группе с малышами — извращенной пыткой. Мне нравилось водить машину под руководством Савы. И на занятиях в кадетском училище я не испытывала неловкости, хотя в нашей группе практику вел Матвей.

— Чего ты так убиваешься? — недоумевали Катя и Миля. — С твоим уровнем силы поступить в медицинскую академию несложно, причем со стипендией.

Я отвечала им, что хочу поступать в военную медицинскую академию, а там очень высокие требования.

В училище, расположенное неподалеку, нас возили на автобусе. По вторникам мы изучали теорию, лекции читали офицеры, наставники кадетов. По пятницам нас гоняли на полосе препятствий и проводили практическое занятие по прослушанным во вторник материалам. Если лекцию читали об оружии, то мы разбирали и собирали автомат Калашникова, если о способах защиты, то учились пользоваться противогазом. Практику проводили старшие курсанты, и я попала в группу к Матвею. Не знаю, дядя его о том позаботился или он сам, но Матвей вел себя безупречно. Никаких заигрываний, никаких поблажек — он относился ко мне ровно, как ко всем остальным барышням. За это я была ему благодарна.