Книга Чудесные рисунки боярышни-актрисы, страница 4 – Василиса Мельницкая

В чаще он и встретил Любашу. Маленькая девочка сидела на бревне и горько плакала. Была она мокрой и грязной. На платье, бывшем когда-то белым, зеленые разводы, с волос свисали то ли водоросли, то ли трава. Владимир даже знак сотворил, обережный, так как походила она на болотницу. Однако, оказалось, человек.

- Заблудилась? – спросил Владимир, подойдя к малышке.

- Не-а… - ответила она, всхлипывая.

- Тогда чего ревешь?

- В воду упала. Не видишь, что ли?!

Она возмутилась так забавно, что Владимир улыбнулся.

- Так беги домой, если не заблудилась. Простудишься же.

Малышка, которая немного успокоилась, тут же скривилась и заплакала горше прежнего.

Опыта общения с девочками у Владимира не было. Но он присел на корточки, погладил малышку по руке.

- Боишься, что ругать будут? – понимающе спросил он. – Ну… потерпи. Ты ж, наверное, и из дома сбежала? Или одну гулять опустили?

- Не сбегала! – Малышка грозно сверкнула глазами, забыв о слезах. – Мы с Лялькой гуляли! Только она женихается, в кустах, а я на берегу играю. А сегодня хотела вокруг озера обойти. Я б успела вернуться! И вот… поскользнулась и упала. Тут, недалеко.

И опять Владимира пробрало на смех, едва сдержался.

- Звать-то тебя как? – спохватился он. – Ты с чьей дачи?

- Любомира Яковлева, - гордо ответила малышка. – Соседи мы ваши. Я тебя в саду видела.

- Любаша, значит. А лет тебе сколько?

Владимир припоминал, что с соседями матушка знакомилась, и даже на чай кого-то приглашала.

- Шесть.

Для верности Любаша показала растопыренную пятерню и один палец другой руки.

И немудрено, что он ее не помнил. В двенадцать лет на малышей, пусть даже соседских, внимания не обращают.

- Пойдем, я тебя домой провожу, - предложил Владимир.

- Ты не представился. – Любаша выпятила нижнюю губу.

И он не выдержал, расхохотался. А после сказал, что зовут его Волькой.

- Все равно не пойду. – Любаша насупилась. – Меня накажут. Высекут.

- Скажем, что это я тебя в воду столкнул, - предложил Владимир. – Случайно.

Гениальная по своей наивности идея.

- Тогда тебя высекут, - резонно заметила Любаша.

- Нет. Я маме скажу правду.

Владимир был уверен, что матушка поймет и простит эту ложь во спасение. Так оно и получилось бы!

Если бы нянька Любаши не попыталась обвинить малышку в непослушании. Владимир вспылил и выдал при старшем Яковлеве все, что думает о «женихающихся в кустах» девицах.

Если бы Яковлев после не явился на их дачу, с жалобой на неподобающее поведение Владимира. И он опять вспылил, потому что сие было несправедливо.

Если бы в тот день батюшке не вздумалось навестить… вторую семью. В то время Владимир относился к отцу без должного понимания. Дерзил, не слушался.

И в итоге Владимира выпороли.

Он не жалел, что помог Любаше – ни тогда, ни сейчас.

Она пришла к ним в сад на следующий день. Оказалось, между дачами есть калитка, запирающаяся на простой крючок. И принесла пряник – печатный, надкусанный.

- Это я случайно, пока несла, - вздохнула Любаша. – Ты ешь, он вкусный.

Владимир пряник принял, но разломил, отдал ей большую часть.

Отчего-то помнил он это так ясно, будто случилось все не двадцать пять лет назад, а вчера. Все помнил: и жар летнего солнца, и запах трав в лесу, и теплую ладошку в своей руке, и соль от пролитых слез. И пряник этот – сладкий, с повидлом яблочным, с глазурью.