Книга Спи, милый принц, страница 30 – Мэй

– Что ты рисуешь? – решил сменить тему Николас.

Поколебавшись, Майлз повернул к нему листок, где углём и рваными движениями изобразил глаза. С досадой Николас подумал, что ребёнок мог видеть больше, чем предполагалось. Ведь у трупов вырезали глаза.

– Ты всё время просидел в кладовой? – попытался выяснить Николас. – Мне можешь рассказать. Я хочу найти тех, кто… сделал это с твоей семьёй.

Мальчик едва заметно кивнул, чем окончательно убедил Николаса, что-то он точно видел.

– Да, – Майлз запнулся и опустил глаза. – Я… я испугался. Они кричали.

– Ты всё правильно сделал. Ты бы ничем не помог.

– Я испугался!

В голосе послышались отчаянные нотки, и Николас хотел снова сменить тему, но Майлз быстро взял себя в руки и тихо продолжил:

– Они заглядывали в кладовку, но я спрятался.

– Кто заглядывал? – оживился Николас. – Ты видел?

– Женщина с красивыми светлыми волосами. Я слышал, как она приказывала. Больше я никого не видел. Сидел, пока не стало тихо.

Светловолосых женщин в Кин-Кардине много, вряд ли информация поможет делу. Тем более не известно, женщина действительно руководила нападением или всего лишь распоряжалась ритуальным убийством.

– Я потом пошёл посмотреть, – тихо закончил Майлз. – Но я… я не помню.

С облегчением Николас выдохнул. Распотрошённые тела семьи определённо не то, что стоит помнить мальчику. Но значит, глаза он и правда рисует не просто так, где-то в глубине его головы хранится память о семье и трупах. Пусть выплёскивается мрачными угольными рисунками.

– Ты очень смелый, – искренне сказал Николас.

В ответ Майлз издал звук, похожий на всхлип, и Николас тихонько запаниковал. Он не представлял, что делать с плачущим ребёнком! Заметил, что глаза Майлза – покрасневшие, наверняка в одиночестве он много плакал.

Неожиданно мальчик потёр запястье и пробормотал:

– Жжётся.

– Что жжётся? – насторожился Николас.

– Рядом с вами жжётся. Чары.

Дознаватели отличались от полицейских в том числе и внушительным набором зачарованных артефактов, вшитых в их форму. Если при Николасе у Майлза что-то жжётся, это может быть остаточным следом запретной магии.

Быстро перебрав в голове все чары, подвешенные на его форму и змеиные позвонки вдоль хребта, Николас решил сделать гораздо проще. Обернувшись на по-прежнему стоявшую в дверях Лидию, он сказал:

– Позови Айдена.

Не задавая вопросов, она кивнула и исчезла. Ноги от сидения на корточках затекали, и Николас устроился рядом с Майлзом, прислонившись спиной к кровати.

– Сколько тебе лет, Майлз? – Николасу правда было интересно.

– Восемь.

– О… я думал, ты младше.

– Мама говорит, я в её отца такой и вытянусь, когда стану постарше.

Поправлять его, что о матери стоит говорить в прошедшем времени, Николас, конечно, не стал.

– Где ты учишься?

– Мистер Тиллман приходит обучать меня и сестёр.

Скверно. Николас догадывался, что если бы дети учились в пансионатах, то сейчас были бы там, но надеялся, вдруг какие каникулы или праздники, вот они и вернулись? Отправлять детей в школы-пансионаты у аристократов считалось дурным тоном, и Дотлер не стал идти против традиций. А мог бы! Всё равно состояния почти не осталось!

Майлз одновременно с Николасом понял, что больше мистер Тиллман не придёт, и с обучением придётся придумать что-то другое, как и со всем остальным.