Книга Алхимия крови и слез, страница 23 – Мэй

Ей не нравился ритуал, к тому же, она не выспалась. Лисса любила мягкую постель и теплые одеяла, а тут пришлось встать до рассвета: церемония проводилась не позже, чем солнце взойдет на высоту копья.

— С именем Аншайи, владычицы крови, мы смиренно просим богов открыть нам свои замыслы.

Богиня смерти Аншайя всегда считалась покровительницей справедливой жесткости, ее кроваво-красный цвет так отлично лег на драконьи крылья. И когда над дворцом воспарил герб клана, люди само собой стали считать покровительницей драконов именно Аншайю. Дед их не разубеждал.

Она была не только богиней смерти и крови, но еще и неизбежности — обратная сторона солнечного бога Фаррода, чей бег в сияющей колеснице по небу так же неотвратим.

Запаха крови не было, его перебивал густой смолистый аромат благовоний. Юные жрицы в темных балахонах бодро прошли перед собравшимися, помахивая кадильницами, из которых валил дым. Дея отшатнулась от неожиданности.

Лисса поддержала ее под локоть и уверенно не дала отойти еще дальше. Лицо Деи было бледным, и Лисса наклонилась к ее уху, чтобы шепнуть:

— Если не хочешь, можешь не смотреть на алтарь, дальше только хуже. Просто опусти взгляд, тебя сочтут скромной.

Увидев, что жрец проворно взрезает брюхо овцы, Дея последовала совету и опустила глаза. Распеваемые молитвы стали сильнее, инструменты зазвучали громче, а жрицы поставили на алтарь дополнительные яркие бумажные светильники обычного цвета, чтобы гадающий мог хорошенько всё рассмотреть.

В конце Долгой ночи церемонию проводили под открытым небом, но тут жрецу приходилось мириться с тем, что есть. Таковы традиции.

Он достал печень овцы и принялся ее рассматривать. Тщательно измерять пальцами, углядывая любой изъян, любой знак богов.

Лисса скучала. Она не видела смысла в кровавых гаданиях и не считала их необходимостью. Всё равно жрец изречет очередную глупость общими словами. Единственное приятное во всей этой церемонии — потом жертвенную овцу надлежало пустить на суп из баранины и раздать нуждающимся. В честь этого и к императорскому столу подавали баранину. Лисса ее любила.

Ни Эйдарис, ни Кэл не отличались особым трепетом перед богами — как и сама Лисса. Как она полагала, в этом они все в отца, который считал, что верный клинок из дымчатой стали и клан за спиной — куда надежнее неясных предзнаменований и расположения богов.

— Всегда рассчитывайте, что боги от вас отвернулись. И есть только вы.

Но народу нужны жрецы, а жрецам нужны ритуалы. Их мать тоже верила в богов и даже новую вышивку не начинала без короткой молитвы. Правда, не настаивала, чтобы дети посещали храмы на все праздники. Но пусть молча, но неодобрительно покачала головой, когда узнала, что с дочерью Лисса не проводила Обряд крови. Считалось, что он на здоровье ребенка. Лисса же решила, что нет смысла купать дочь в крови жертвенных животных — хотя даже в Мараане были храмы и жрецы крови.

С императорскими детьми, конечно же, подобные обряды проводили. Правда, Кэл всё равно рос болезненным ребенком, хотя отец не желал этого видеть. В его представлении, дети должны быть сильными и выносливыми, каким никогда не был он сам. Кэл часто болел, но упрямо тренировался и закалялся, так что рос крепким — пока не проявился первый приступ и не стало понятно, что от проклятия не спасет никакое здоровье.