Книга Растворяюсь в тебе, страница 81 – Джей Ти Джессинжер

Коул прижимает свои губы к моим в сладком, мягком поцелуе, который почему-то захватывает дух еще сильнее, чем его страстные поцелуи.

Я не уверена, что смогу говорить, даже если захочу. Поэтому молчу, пока он осторожно отстраняется от меня, поддерживая, когда шатаюсь. Я молчу, пока он поправляет одежду, застегивая молнию и ремень. Он приседает, чтобы поднять мои трусики, и я опираюсь на его плечи, чтобы сохранить равновесие, пока он натягивает их на мои ноги. Он встает, поправляет их на моих бедрах и разглаживает складки на юбке.

Затем Коул берет меня за подбородок и заглядывает в глаза.

— Не вытирайся.

Я облизываю губы и качаю головой, не понимая, что он имеет в виду.

— Не вытирай мою сперму. Я хочу, чтобы ты весь день сидела за своим столом, мокрая и липкая, и думала обо мне. Скажи мне, что так и будет.

Что такого в его голосе, что мне хочется перевернуться и выполнять его команды, как послушному маленькому щенку?

— Хорошо.

Коул гладит мои волосы, целует в лоб, затем берет меня за руку и ведет по лестнице на двадцать восьмой этаж. Наши шаги гулко отдаются от стен. Флуоресцентные лампы мерцают. Я настолько дезориентирована, что мне кажется, будто я нахожусь вне тела.

Когда мы выходим на лестничную площадку, он поворачивается ко мне и снова целует меня.

— Ты в порядке?

— Да. Нет. Понятия не имею. Что только что произошло?

Он притягивает меня к себе и зарывается носом в мои волосы.

— Ты знаешь, что произошло.

— Что это значит? Десять минут назад ты настаивал на том, чтобы я ушла от тебя.

Коул берет мое лицо в руки и заглядывает мне в глаза.

— И ты должна была это сделать.

Когда он больше ничего не добавляет, я вздыхаю.

— Помнишь, как я сказала тебе в баре в тот первый вечер, что ты самый раздражающий мужчина, которого я когда-либо встречала?

Его полные губы изгибаются в улыбке.

— Я все помню. А теперь приступай к работе.

Понизив голос, говорю: — А если кто-то спросит меня о Дилане? Что мне ответить?

— Никто не будет спрашивать о нем.

— Почему ты так уверен?

— Об этом позаботились.

— О, отлично. Не мог бы ты выражаться немного более загадочно? Это было не слишком таинственно.

Коул целует меня в лоб, потом в каждую щеку, потом в губы, как будто это какое-то официальное благословение мафиози из фильма «Крестный отец».

— Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, детка. Тебе больше никогда не придется ни о чем беспокоиться.

Он открывает дверь и осторожно проталкивает меня в нее. Затем отворачивается, позволяя двери закрыться за ним с металлическим лязгом.

Я стою и слушаю, как его шаги удаляются по цементной лестнице, и снова чувствую себя не в своей тарелке, как будто наблюдаю за всем этим во сне.

«Тебе больше никогда не придется ни о чем беспокоиться».

Что это может означать? Это может быть что угодно — от принудительной лоботомии до выплаты всех моих кредитных карт и автокредита.

В кабинках по-прежнему никого нет. Часы на стене показывают шесть тридцать, так что у меня еще полно времени, прежде чем кто-нибудь появится. Пошатываясь, я иду в дамскую комнату, чтобы поправить прическу и макияж. Затем возвращаюсь в свой кабинет и сажусь за стол.

Сейчас шесть тридцать семь, и я не представляю, как мне прожить этот день.

Решив выпить чашку кофе, отправляюсь в комнату отдыха. К моему удивлению, Симона стоит за стойкой и готовит чашку чая. Одетая в великолепный изумрудно-зеленый костюм, который подчеркивает ее кремовый цвет лица, она поднимает глаза и улыбается.