Книга Растворяюсь в тебе, страница 80 – Джей Ти Джессинжер

Шэй скользкая и горячая, бутон ее клитора набух. Она не лгала: она готова для меня.

Когда ввожу в нее палец, она вздрагивает. Я добавляю еще один, и она стонет.

Я прижимаюсь ртом к ее уху и говорю сквозь стиснутые зубы.

— Ты будешь вести себя тихо, детка. Ты будешь хороШэй девочкой и примешь мой член прямо здесь, на этой лестничной клетке, а когда кончишь, не издашь ни единого гребаного звука. Поняла?

Она кивает, прикусив губу.

— Ремень.

Шэй судорожно пытается расстегнуть мой ремень, потому что моя рука все еще находится у нее между ног, и я трахаю ее пальцами, и ей это нравится.

— Молния.

Она расстегивает пуговицу на моей ширинке и тянет молнию вниз.

— Член.

Шэй просовывает руку в мои трусы и вытаскивает мой твердый ствол, сжимая его у основания. Ее рука так приятно обхватывает меня, что мне приходится подавить стон.

— Теперь подтяни ногу вверх и открой рот.

Она делает то, что ей говорят, закидывая согнутую ногу мне на талию. Я вытаскиваю пальцы из ее пизды и ввожу их ей в рот. Она автоматически начинает сосать, ее веки трепещут, закрываясь.

Богиня. Она чертова богиня. Как я мог подумать, что смогу устоять?

Когда она вылизывает мои пальцы от влаги, я приказываю: — А теперь введи в себя этот член.

Дрожа, Шэй направляет член, когда я подаюсь бедрами вперед. В тот момент, когда скользкое тепло обволакивает головку моего члена, я хватаю ее за бедра и делаю рывок.

Она задыхается и выгибается назад. Ее тело прижимается к моему. Шэй не кричит, но впивается ногтями в мышцы моей спины и вздрагивает.

Я просовываю руки под ее попку и кусаю ее за горло, когда снова наваливаюсь на нее, проникая все глубже в ее намокшую киску. Она тугая, горячая, как бархат, и я не могу насытиться.

Она произносит мое имя так тихо, но наслаждение, звучащее в ее голосе, оказывает глубокое воздействие. Это сводит меня с ума. Я вхожу в нее снова и снова, мои пальцы погружаются в ее плоть, а сердце бешено колотится.

Когда я наклоняюсь и покусываю ее твердый сосок через блузку и лифчик, она напрягается. Ее киска сжимается вокруг моего члена.

Ей это нравится.

Я прикусываю сильнее.

Шэй кончает, содрогаясь всем телом, затем начинает неистово двигать бедрами, а ее влагалище бьется в конвульсиях вокруг меня. Я удерживаю ее на весу, когда она оседает у стены. Она снова шепчет мое имя, и это меня губит.

Я опустошаю себя в ней, отдавая ей все, что не должен, включая свое черное сердце и растраченную душу.

По-прежнему находясь глубоко во мне, Коул целует меня в шею, а затем говорит таким низким и хриплым голосом, словно проглотил гравий.

— Хорошая девочка.

Задыхаясь, в бреду и все еще содрогаясь от удовольствия, я прижимаюсь к нему, пока он целует мою шею.

Я даже не очень-то держусь на ногах. Я балансирую на цыпочках, но Коул держит почти весь мой вес на своих руках. И это хорошо, потому что у меня кружится голова и меня трясет, а ноги слабы.

Он накрывает мой рот своим. Поцелуй глубокий и страстный, но не такой грубый, как когда он впервые ворвался в дверь на лестничной площадке. Он дышит так же тяжело, как и я.

Когда я открываю глаза, его также открыты. От выражения обожания в его взгляде я снова слабею.

— Ты такая красивая, — шепчет он неровным голосом. — Я никогда не видел ничего настолько красивого, как ты, детка. Ты — чертово произведение искусства.