Книга Королевы и монстры. Яд, страница 123 – Джей Ти Джессинжер

– Я должен помазать кремом этот персик.

Нахмурившись в темноте, я спрашиваю:

– Это эвфемизм для чего-то неприличного?

– Нет. Просто нужно нанести что-то успокаивающее на твой бедный зад. Я слишком налетел на тебя.

Я устраиваюсь поближе к нему и довольно утыкаюсь ему в шею.

– Мне понравилось.

– Я знаю, детка, – мурлычет он. – Мне тоже.

Мы еще немного молчим, пока я не вспоминаю, о чем говорила со Слоан, прежде чем он ворвался в мою дверь.

– Эм. Я хочу попросить тебя об одолжении.

Он гладил мою кожу, но тут его рука замирает в воздухе.

– Что такое?

– Когда тебя нет… Не знаю, как это сказать, чтобы не прозвучало как жалоба.

– Говори как есть.

Я тяжело вздыхаю.

– Ладно. Дело в том, что, когда мы не связываемся несколько дней подряд, я беспокоюсь. У тебя опасная жизнь. Когда проходит очередной день, я не могу быть уверена, что ты… что с тобой ничего не случилось. А если случится, я же никогда об этом не узнаю. Это будет совсем как…

Когда я замолкаю, чтобы собраться с мыслями, он просто говорит:

– Как с твоим женихом.

Конечно же, он понял. Он всегда знает, что я чувствую. Я зажмуриваю глаза, потому что эмоции подступают к горлу.

– Обещаю выходить на связь каждый день.

Пряча лицо у него на шее, я шепчу:

– Извини. Я не хочу быть занозой в заднице.

– Это ты извини. Я виноват. Стоило догадаться, что тебе будет непросто. И что это будет напоминать о прошлом.

Кейдж сглатывает и крепче сжимает рукой мои плечи. Когда он снова заговаривает, его голос звучит глухо:

– Скажи, что прощаешь меня.

– Мне нечего прощать.

Я вижу, что шестеренки у него в голове крутятся с бешеной скоростью, что у него на языке вертится сотня слов, которые он считает нужным произнести, но после долгой, напряженной паузы он говорит только:

– Есть.

Кейдж произносит это таким мрачным и зловещим тоном, что я пугаюсь. Моя интуиция посылает мне сигнал, и по спине прокатывается ледяная дрожь.

– Есть?

Он слишком долго ничего не говорит, и у меня затрудняется дыхание. В моей голове проносятся сразу все ужасные вещи, которые могли бы требовать моего прощения. И все они включают другую женщину.

Я поднимаю голову и смотрю на его профиль. Кейдж глядит в потолок, и у него гуляют желваки.

– Ты о чем?

Он поворачивается ко мне и смотрит прямо в глаза. Его лицо непроницаемо. Густым, низким голосом он произносит:

– Я делал ужасные вещи, Натали. Которые уже не исправишь. Ты бы возненавидела меня, если бы узнала.

Мое сердце грохочет громом, и я пытаюсь отодвинуться, но Кейдж не отпускает. Его руки как тиски.

Дрожащим голосом я говорю:

– Есть кто-то другой. Ты это хочешь сказать?

– Нет.

– Ты уверен? Потому что звучит как будто…

– Я – твой до гроба, – перебивает он ожесточившимся тоном. – У тебя мое кольцо. Мое сердце. Никогда не сомневайся в этом.

Я изучаю его лицо и немного успокаиваюсь, убедившись, что он говорит правду. Но все-таки… о чем идет речь?

Я с сомнением спрашиваю:

– Ты хочешь рассказать мне обо всех этих вещах?

– Черт возьми, нет. – Он закрывает глаза и тихо, горько посмеивается. – Потому-то я такой эгоистичный ублюдок.

– Извини, но я совсем запуталась. Просто очень похоже на то, что ты хочешь мне что-то сказать.

Кейдж делает глубокий вдох, и его грудь приподнимается. Он выдыхает, и, когда снова начинает говорить, его голос звучит так, будто он постарел на сотню лет.