Книга Дело смерти, страница 107 – Карина Халле

— Понятно. Он принял тебя за Эверли. — Он бросает на меня взгляд. — У Эверли были проблемы с местными. Они ее боятся. Боятся всех из «Мадроны».

— Проблемы в смысле она их обманывает?

— Ага.

— Боже правый, что еще? В «Мадроне» вообще есть что-то нормальное?

— Мы делаем благое дело, — вздыхает Кинкейд. — Но за это приходится платить. «Мадрона» арендует землю, но так как грибы находят на их земле, «Мадрона» просто присвоила всю прибыль себе. Я и еще несколько человек договорились, чтобы местные получали процент от продаж фармацевтической компании, но без моего ведома составили новый контракт, который по сути вычеркнул их из сделки. Джонстоны наняли каких-то юристов, которые составили договор так, утопив все в формулировках и сделав его железобетонным. Когда адвокаты попытались оспорить его, местных уже ни во что не ставили.

Я кривлю губу от отвращения.

— Ужас какой-то. Это их земля, все здесь принадлежит им. Им же должны хоть что-то.

— Я знаю, — грустно говорит он, но сам ухмыляется.

— Ты чего ухмыляешься?

— Потому что, — он вздыхает с облегчением. — Я хотел знать, на чьей ты стороне в этой всей истории. Приятно осознавать, что ты чувствуешь то же, что и я.

— Ну, конечно, я на их стороне. У меня есть мораль.

— Так и держись за свою мораль, — говорит он, и его глаза вспыхивают напряженностью. — Я видел, что амбиции делают с человеком. Я видел, что они сделали с Эверли. Все отбрасывается в сторону в погоне за признанием или богатством.

— Ты говоришь так, будто ненавидишь это место, — отвечаю я ему. — Почему бы тебе не уплыть отсюда?

— Когда-нибудь, — говорит он, глядя вдаль. — Когда-нибудь я так и сделаю. Но сейчас я не могу уйти. Пока ты здесь.

— О нет, — говорю я, хотя на душе становится тепло. — Не говори, что остаешься из-за меня.

— Я остаюсь из-за тебя, милая, — говорит он, хватая мою руку и прижимая ее к своим губам. — Я сгораю от любви к тебе. Ты — моя лихорадка, Сид. И лекарств нет.

ГЛАВА 24

Тем вечером, когда уже все спят, я пробираюсь в темноте к палатке Кинкейда. К счастью, он поставил ее недалеко от моей, так что идти недалеко.

Он расстегивает молнию, и я вползаю внутрь — мне не хочется оставаться одной. Воспоминания о мицелии, опутавшем меня, о цветах, ласкавших мою кожу… Кажется, что стоит мне закрыть глаза, и земля поглотит меня, если рядом не будет Кинкейда, чтобы помочь.

Но мы не спим. Вместо этого мы занимаемся сексом — тихими, сдержанными движениями, от которых палатка немного колышется. Кинкейд не спешит, он медлит и дразнит, то входя в меня, то выходя, то замирая, чтобы провести языком по моему телу. Иногда он снова опускается ко мне между ног, словно жаждущий мальчишка, который не может насытиться, а потом переворачивает меня на спину и берет сзади.

В какой-то момент, в тумане похоти, снаружи раздаются шаги, хруст веток на земле, и луч фонарика выхватывает силуэт.

Я замираю, но Кинкейд не останавливается.

— Уэс, — шепчет Эрнандес. — Ты не спишь? Куда ты положил запасные колышки?

Кинкейд кладет руку мне на рот и прокашливается.

— В сумке с дополнительными одеялами, — говорит он ровным голосом, будто в этот самый момент не входит в меня.

Я смотрю на Кинкейда широко раскрытыми глазами, а он ухмыляется, явно наслаждаясь тем, что мы трахаемся прямо перед его коллегой, который пока ничего не подозревает, но может нас в любой момент поймать.