Книга Используемая единорогом, страница 67 – Эми Райт

Джейд смотрит на меня, выражение её лица ошеломленное и такое чертовски красивое, что мне становится больно.

Я тянусь к роговому колпачку, все еще плотно зажатому в ее заднице.

— Готова, детка?

— Ага.

Я нежно тяну его. Она делает еще один резкий вдох, когда ее киска снова сжимается. Я ухмыляюсь, когда небольшой толчок снова подводит ее к краю. Мой член, который так и не смягчился полностью, снова пульсирует, возвращаясь к жизни.

— О, черт. Должен ли я теперь позаботиться об этой узкой маленькой дырочке?

Она ухмыляется.

— Ммм, возможно. Думаешь, ты сможешь поместиться здесь?

Я вытаскиваю колпачок из ее задницы и как раз собираюсь заменить его членом, когда огромный поток влаги омывает мою руку. Он более обильный, чем когда она сквиртует.

Я смотрю на свою руку широко раскрытыми глазами.

— Блядь.

— Это…

Я вскакиваю с колотящимся сердцем, не зная, кого звать первым. Потом, конечно, бросаюсь обратно.

— Тебе помочь подняться? Тебе больно?

Джейд смеется.

— Я не рожаю, ты… — она задыхается и хватается за живот. Я вижу, как со схваткой он туго обтягивает форму крошечного младенца внутри.

— Сапфи! Найт! Боаз! Берите Блисс. Мы едем в рощу!

Из гостиной раздаются радостные возгласы, и около двадцати монстров собираются вокруг, чтобы помочь Джейд подняться и передать мне сумку, которую мы упаковали и спрятали у входной двери. Они заворачивают ее в халат и вручают мне ключи.

Я не смотрю ни на кого, кроме нее. Как, черт возьми, мне так повезло, что она доверяет мне это? Этот идеальный момент. Самое удивительное чудо в мире. Магия не имеет никакого отношения к созданию совершенно новой жизни.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

Джейд

— Не прикасайся ко мне, — я свирепо смотрю на Стирлинга, когда он открывает дверь и наклоняется, чтобы помочь мне выйти из машины. — Хорошо, прикоснись ко мне. Прикоснись. Помоги!

Он поднимает меня и помогает встать на ноги, в то время как схватка заставляет весь мир сжиматься до всплеска боли — будто внутри меня развернули небоскреб. Кожа горит и покалывает. Возможно, дело в моем скверном настроении.

Я ненавижу это.

— Мне очень жаль.

Он убирает потную прядь волос с моего лба, единственного места, где она достаточно длинная, чтобы мешать мне.

— Не беспокойся об этом, детка.

Но я беспокоюсь. Всю дорогу по тропинке к роще.

— Детка, прости меня, — мне приходится остановиться, когда очередная схватка перехватывает дыхание и сгибает меня пополам.

— Пожалуйста, позволь мне дать тебе немного аликорна, — на его лице написано беспокойство.

Я качаю головой.

— Нет. Я не буду принимать больше, чем нужно. Боль — это не причина.

Он не спорит. Он знает, что я соглашусь, если возникнет хоть малейшая опасность. С того дня в роще я принимала по чуть-чуть каждый день.

Высокая, стройная наяда встречает нас там, где тропинка проходит между стволами двух деревьев.

— Добро пожаловать, Джейд. Мы ждали тебя только на следующей неделе. Все в порядке?

— Нет! У меня отошли воды, и я рожаю, и я почти уверена, что это в десять раз хуже, чем мне когда-либо рассказывали.

Она безмятежно улыбается.

— Тогда давай устраивать тебя. Кажется, твой малыш твердо решил появиться на свет прямо сейчас.

Она ведет нас к подножию самого большого дерева в роще, где подушки почти покрывают матрас. Я снимаю туфли и погружаю пальцы ног в землю.