Книга Меч тени и обмана, страница 130 – Люсинда Дарк

Нет. Я вижу это до того, как это происходит. Руки Дариуса широко раскинуты, его лицо светится триумфом. Смертный Бог под ним держиться за горло, кровь течет между его пальцев, его лицо искажено болью и яростью. Я вскакиваю на ноги.

— Дариус! — Крик раздается слишком поздно. Огонь вырывается из пальцев Смертного Бога и устремляется вверх, прожигая дорожку по телу Дариуса и прямо через его голову.

Приветственные крики стихают, и толпа замолкает. Руэн чертыхается и хватает меня, но слишком поздно. Тело Дариуса дергается, замирает, и мгновение спустя он падает навзничь. Однако даже отсюда я вижу широкую дыру на его затылке, опаленную по краям волосами цвета древесного угля. Кровь. Мозги. Безжизненный. Безвольный. Победитель испускает последний вздох, а затем тоже падает спиной на землю, содрогаясь раз, другой, третий, прежде чем из него вырывается хрип.

Мертв.

Они оба мертвы.

— Черт. — Моя голова поворачивается, словно на острие, чтобы увидеть Каликса, который теперь стоит в нескольких футах позади Киры, глядя с трибун на арену, пока несколько Терр бегут по земле, чтобы забрать тела павших. — Я никогда не ожидал этого.

Нет. Ни кто из нас. Я ошеломленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Киру. Выражение ее лица становится пустым, когда она поворачивается и встречается со мной взглядом.

Как она это сделала?

Глава 27

Кайра

После смерти Смертного Бога, известного как Дариус, во мне проснулся голод. Жажда к знаниям и пониманию. Жажда возмездия. Хотя я не знала Смертного Бога, точно так же, как я испытывала чувство несправедливости по отношению к семье там, в Миневале, те же эмоции переполняют меня. Неправильность этого действия нельзя отрицать, и все же… это так.

Я сбита с толку собственными эмоциями. Пока я наблюдала за битвой, мое сердце бешено колотилось в груди. Я поймала себя на том, что наклоняюсь вперед, молча критикуя его навыки и невольно молясь за его безопасность. Повернув голову, я осматриваю арену, начиная со студентов. В воздухе витает напряжение, очень похожее на то, что я помню с того рынка в Миневале. Оно наполнено медленным, затаённым гневом и злобой.

С любопытством я перевожу взгляд на шатры Богов. Некоторые смеются и болтают без умолку. Сейчас мало кто на самом деле наблюдает за ареной, когда тела Дариуса и Корилло утаскивают с глаз долой. Я хочу спросить, что с ними произойдет после этого, но сейчас, конечно, не время.

От моего внимания не ускользнуло конечно, не могло что он что-то значил для братьев Даркхейвенов, особенно для Теоса. Пока краснолицый Терра вытаскивает тела Дариуса и его противника с арены, Руэн мягко подталкивает Теоса вернуться на свое место. Каликс проходит мимо меня и занимает свое место рядом с Теосом, как будто между ними троими существует безмолвная связь, и Каликс знает, что, несмотря на свою победу, ему нужно помнить о своих братьях.

Я никогда не знала, каково это иметь братьев или сестер, но Регис приходит мне на ум как единственный пример. По бледности кожи Теоса и отсутствующему выражению его глаз, когда он снова смотрит вперед, становится ясно, что он обезумел. Потеря. Горе. Это накатывает на него болезненными, тихими волнами. Регис однажды сказал, что у меня кровоточащее сердце, и теперь я думаю, что он был прав. Я никогда не ожидала, что почувствую жалость, сочувствие к другому человеку моего вида, но это именно то, что есть. Понимание. Печаль. Подавленный гнев и, как бы мне ни хотелось это отрицать, сострадание.