Книга Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться, страница 46 – Анна Платунова, Наталья Шнейдер

Подумаешь, всего-то настоял, чтобы я приняла деньги. И ведь как-то сумел так повернуть дело, что я и не подумала возразить. Задурил голову, кадрис языкастый!

А после – вот ведь ерунда! – на приеме у начальника гарнизона вел себя безупречно. Да как денщика изображал – талантище! И паек… Я снова обвела взглядом мешочки с крупой и бочонки.

Скорее всего, Фальконте выбил паек у капитана, только чтобы позлить его и поставить на место. Но мне нравилась мысль, что он чуть-чуть, самую малость, хотел помочь мне…

Я посмотрела на непроницаемое лицо напарника. Когда Леон не улыбался – а его губы то и дело расплывались в улыбке то насмешливой, то ироничной, то обаятельной, если улыбка была предназначена не мне, а очередной смазливой девице – так вот, когда он не улыбался, сразу становилась видна его аристократическая порода. Засранца будто из мрамора ваяли. Тонкие, но мужественные черты лица, чувственные губы, волевой подбородок.

Был бы он произведением искусства, любовалась бы и любовалась.

– Ардженте, у меня что, нос позеленел? – лениво поинтересовался Леон, не открывая глаз. – Или рог на лбу режется?

Фух, слава Семерым, наваждение схлынуло. Я сразу вспомнила, что Леон – всего лишь Леон: вредный язвительный прыщ на ровном месте.

С крепкими мускулами. Сильными руками. И пахнущий терпкими пряными травами…

Я с досадой отвернулась, злясь на себя за неуместные мысли. Образ Леона в простыне, обернутой вокруг узких бедер, сам собой возникал в воображении. Угораздило же меня влететь в его объятия! Сердце, как и той ночью, когда я свалилась Леону на грудь, исполнило кульбит.

Гадство, гадство! Как мне выбросить из головы воспоминание о его горячей коже и рельефных мышцах?

– Ардженте, тебя часом не укачало? – спросил он.

По голосу так сразу и не разберешь – то ли хохмит, то ли беспокоится. А может, и то, и другое вместе.

– Научи меня бытовой магии! – ляпнула я, лишь бы отвлечь внимание Леона от своей смущенной персоны.

Он, конечно, откажет, сострив: «Денщику не положено начальство обучать».

– Да без проблем, – неожиданно легко, будто отмахнулся от назойливой мухи, согласился Леон.

– Э-э… Ладно.

И как это понимать? Наш нейтралитет превращается в хрупкое перемирие?

Габи

– Давай сначала с жестами, – повторил Леон. – Они помогут запомнить нужные векторы. Натренируешься и станешь обходиться без них. Это как с детьми, когда они учатся считать. Сначала на пальцах, потом…

– Да знаю я! – перебила я. – Будто на боевом иначе. Я не первогодка, помнишь?

Я нервничала. И на то были причины.

Во-первых, мы с Леоном вдвоем сидели в засаде за поленницей дров рядом с курятником и ожидали, когда появится змеища. Настырная тварюга по-прежнему ходила на двор к бабе Мине как к себе домой. То ли совсем бесстрашная, то ли тупоголовая: пока всех птиц не перетаскает – не успокоится. Нам это только на руку: проще будет поймать. Магические ловушки змеюке нипочем, но, как я успела удостовериться, против воздушных стрел и ей не выстоять.

Во-вторых, Леон сдержал слово и принялся обучать меня бытовой магии. В данный момент он держал меня за запястье и складывал мои пальцы определенным образом, объясняя базовое заклятие чистоты.

Вместо того, чтобы смотреть и запоминать, я постоянно отвлекалась на ощущение горячих мужских рук, на прикосновение к моей коже его чуть шершавых подушечек пальцев. Естественно, все объяснения Леона влетали в одну ухо, а в другое вылетали с ветерком.