Книга Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться, страница 109 – Анна Платунова, Наталья Шнейдер

– Здравствуйте, Леона нет сейчас дома, а я…

– Здравствуй, Габриэла? – Мужчина пристально смотрел на меня темно-карими глазами, так напоминающими глаза Леона.

– Нобиле Фальконте? – прошептала я.

Я никогда раньше не видела деда Леона, но незнакомец мог быть только им.

– Где Леон?

Похоже, суровый маршал не привык тратить время на лишние разговоры.

– В ратуше с отцом… Вы можете подождать его в нашем доме. Давайте я угощу вас пирогом?

Судя по выражению лица маршала, он мысленно выругался, и не один раз. Хорошо, что не пришлось зажимать уши Дженне. Он быстро взял себя в руки и сказал:

– С удовольствием принимаю приглашение и обязательно выпью чаю, когда все закончится.

– Когда что закончится? – не поняла я.

Дед Леона торопливо поклонился и вышел, оставив меня в недоумении.

Леон

Наверное, мне нужно было упереться. Отказаться подписывать отречение. Пусть отец сам отрекается от меня перед Великими Семерыми. А если боится, что они не примут отречение, – пусть обращается к собранию нобиле и доказывает, что я совершил преступление против семьи, потому что обвинить меня ни в каком другом преступлении нельзя.

Но даже думать о том, что разногласия в нашей семье вынесут на потеху скучающим соседям, было противно.

Я покривил бы душой, если бы сказал, что мне легко было привыкнуть к новой жизни и счастье затмило мне все невзгоды. Трудно было учиться считать деньги после того, как никогда ни в чем не знал отказа. Трудно было принять, что после учебы нет возможности завалиться куда-нибудь с друзьями. Не то чтобы мне этого хотелось, когда дома молодая жена, но само осознание этого раздражало. К тому же и домой пойти было нельзя, ведь каждый вечер меня ждала работа.

Но точно так же я покривил бы душой, если бы сказал, что несчастен. И дело было не в сияющем взгляде любимой женщины и не в возможности засыпать и просыпаться рядом с ней. Точнее, не только в них. Впервые я чувствовал себя не богатеньким сынком, прожигающим жизнь, а мужчиной.

Я не собирался отказываться от этой новой жизни и знал, что отец тоже едва ли изменит свое мнение. Но все же, когда я шел в ратушу, внутренности словно превратились в холодное желе, и все время казалось, будто все это происходит не со мной.

Отец едва кивнул в ответ на мое приветствие.

– Еще не поздно одуматься.

Я молча покачал головой. Если все это лишь шантаж, поддайся один раз, и всю оставшуюся жизнь проведешь по чужой указке. Если он всерьез – то так тому и быть.

Нотариус смотрел на меня как на душевнобольного, но вмешиваться не стал. Продиктовал текст отречения, сам подглядывая в какой-то пергамент: похоже, подобное случалось нечасто. Надо будет сказать спасибо батюшке, что не увез меня силой в монастырь или не притравил втихушку, как иногда поступали с неугодными детьми.

«Я, Леон, сын Клемента, из благородного дома Фальконте, в здравом уме и твердой памяти, под взорами Великих Семерых и в присутствии свидетелей, сим торжественно объявляю и удостоверяю:

отрекаюсь добровольно и безвозвратно от всех прав на наследство дома Фальконте, включая земли, имущество, титулы и привилегии, кои могли бы перейти ко мне по праву рождения или завещанию.

Отказываюсь от всех притязаний на звание нобиле и гербовые права нашего рода, слагая с себя обязанности и почести, связанные с благородным происхождением.