Книга Магическая практика. Пройти и (не) влюбиться, страница 108 – Анна Платунова, Наталья Шнейдер

Я с трудом сохранила серьезный вид.

– Нам давно пора выяснить отношения! – сурово сказала я и начала подниматься из-за стола.

Леон меня заметил, его губы дрогнули в улыбке, но я пошевелила бровями: мол, подыграй, и притворно нахмурилась. В глубине глаз Леона вспыхнули веселые искорки: он не знал, что я затеяла, но всегда был согласен на любой кипеж. Иначе бы он не был Леоном!

Студенты притихли, глядя на то, как я стремительным шагом приближаюсь к Леону. Некоторые, как я успела заметить краем глаза, потихоньку ретировались к выходу.

Мы с Леоном замерли друг напротив друга. Я – руки в боки, он – небрежно скрестив их на груди в знакомой расслабленной позе: «Ну что скажешь, Ардженте?» Я прямо-таки слышала его насмешливый голос. Неужели всего три месяца назад я ненавидела этого человека всем сердцем? Сейчас даже представить невозможно!

– Я тебя сейчас!.. – грозно начала я и не выдержала, расхохоталась. – Поцелую!

Леон рассмеялся в ответ, обнял и накрыл губы поцелуем, потом отстранился и изогнул бровь.

– Жена?

– Муж!

Я услышала удивленные возгласы за спиной. Девушки-бытовички, стоящие в очереди за Леоном, уставились на меня во все глаза. Ух, сколько изумления и зависти горело в их взглядах, но мне было все равно.

Все шло хорошо, мы постепенно привыкали к новой жизни. Сводить концы с концами стало проще, когда декан факультета неожиданно предложил мне подработку в секретариате кафедры. Я подозревала, что не обошлось без вмешательства ректора и его протекции, но отказываться, конечно, не стала.

Омрачало наше счастье только то, что родители Леона и не думали прощать сына. А он, хоть вслух и не говорил, втайне надеялся на это. Ему было важно не столько наследство, сколько понимание и прощение близких.

Через месяц после начала учебы мальчишка-посыльный принес Леону бумагу от нотариуса. Нобиле Фальконте-старший приглашал непутевого сына в ратушу, чтобы тот подписал отказ от притязаний. Значит, все серьезно – серьезней некуда… На Леона было больно смотреть, хоть он и крепился.

– Хочешь, я пойду с тобой? – Что еще я могла предложить, кроме как разделить с любимым самый грустный день.

Леон попытался улыбнуться, но не смог. Вместо этого притянул меня к себе, уткнулся в волосы, пряча взгляд.

– Мой отец бывает несдержан. Не хочу, чтобы он обидел тебя несправедливыми словами.

Утром Леон надел лучший костюм из немногих оставшихся у него и ушел. Я места себе не находила, сидела как на иголках. Чтобы занять чем-то руки и голову, испекла пирог с земляникой. Вряд ли он утешит Леона, когда муж вернется домой, но хотя бы подсластит горечь.

Я едва закончила украшать пирог свежими ягодами, как раздался решительный стук в дверь.

– Дженна, будь добра, открой!

Наверное, пришел кто-то из ее новых друзей: сестренка подружилась с половиной улицы. Дженна открыла дверь, ойкнула, и не успела я сорваться с места, как она сама прибежала на кухню.

– Там какой-то дедушка, – сообщила она. – Спрашивает Леона или тебя.

Дедушка? Я вытерла руки о полотенце и, как была в фартуке и с подвязанными косынкой волосами, вышла навстречу гостю. В узком коридоре стоял мужчина. Если судить по статной широкоплечей фигуре с военной выправкой и моложавому лицу, я бы не назвала его дедушкой. Возраст выдавали разве что седые волосы.