Книга Хозяйка старой пасеки, страница 117 – Наталья Шнейдер

Исправник молча покачал головой.

— Странно, вы не рады, что ваш род не прервется.

Я сложила бумагу и машинально разгладила ее дрожащими руками.

— Не рада? — Я подняла на него взгляд и не смогла сдержать нервный смех. — Чему мне радоваться? Моя родственница убита, меня подозревают в убийстве, а теперь еще оказывается, что… — Я замолчала, мучительно подбирая слова.

— Вы боитесь, что найдутся желающие воспользоваться вашим положением? — негромко спросил Стрельцов, наклоняясь ко мне через столешницу.

— А вы считаете, что я зря боюсь? Молодая девушка с правом передать дворянство и фамилию… С большим имением. Без родственников мужчин, да просто без старших родственников. Идеальная добыча! Как только слухи все же разойдутся, сюда слетятся все охотники за приданым из трех уездов, забыв и о долгах, и об испорченной репутации! А я…

Голос сорвался. Я зажмурилась, пытаясь удержать слезы.

Скрипнул стул, послышались шаги. Я открыла глаза. Стрельцов смотрел в сад, заложив руки за спину.

— Вас есть кому защитить, Глафира Андреевна, — произнес он наконец, не оборачиваясь.

— Правда? — Я пыталась сказать это с иронией, но вышло жалко.

Стрельцов резко повернулся, и лицо его было непривычно суровым.

— Пока я исправник в этом уезде, вам нечего бояться. Ни охотников за приданым, ни ночных татей.

Внутри словно развязался ледяной узел. Хотя умом я прекрасно понимала, что он не сможет охранять меня бесконечно, что-то в голосе исправника заставило поверить ему.

— Спасибо, — вздохнула я. — Я… очень вам благодарна.

— Не за что благодарить. Вы не заслуживаете ничего иного, — твердо ответил Стрельцов и вдруг, словно осознав сказанное, смутился. — То есть… я хотел сказать, что каждая барышня заслуживает защиты и… и правосудия.

Его шея над воротником мундира пошла красными пятнами, и мои щеки тоже запылали. Я прочистила горло, снова подняла документ.

— Говорите, князь Северский хотел его аннулировать?

— Да. Он помнил, что вы недееспособны, и опасался злоупотреблений со стороны вашей опекунши. Я успокоил его, напомнив, что как председатель дворянского совета он контролирует и дворянскую опеку и может в любой момент запретить ваше бракосочетание, пока вы недееспособны. — Он тоже прокашлялся, вернулся за стол. — К счастью, теперь вы сами себе хозяйка. Давайте продолжим.

Стрельцов протянул мне метрическое свидетельство — местный аналог свидетельства о рождении. Оказывается, Глафире исполнилось восемнадцать только неделю назад. Я погладила уже начавшую желтеть бумагу. Странным образом этот документ делал существование прежней Глаши реальным. Я хмыкнула — насколько же въелось в меня «без бумажки ты букашка». Но, похоже, это было верным и для здешнего мира, потому что документы ложились на стол один за другим — метрические выписки родителей и брата, свидетельства о смерти, подписанные незнакомыми врачами. «Скоропостижно скончалась вследствие нервического потрясения и сердечной слабости». Интересно, если бы Глаша не проснулась вчера утром, в ее свидетельстве о смерти было бы написано то же самое? Или сошлись бы на том, что она угорела? И отчего все же умерла несчастная девочка?

— Я не намеревался расстраивать вас, но, если вы хотите полностью представлять свое положение, это необходимо, — негромко сказал Стрельцов. — Особенно с учетом ваших… пробелов в памяти.