Книга Сиротка для дракона. Бои без правил, страница 64 – Наталья Шнейдер

Был ли в словах нищенки намек, или я услышала то, что хотела услышать?

Я еще раз мысленно воспроизвела все, что случилось вчера. Растерянность и самый настоящий страх на ее лице, обращенном к Родерику. Слова, что были сказаны. Намек?

Не намек. Намечище.

Тогда почему я пропустила его мимо ушей и так долго не вспоминала? Да, хватало поводов для тревог и волнений, но разве я всю жизнь не мечтала узнать, кто я и откуда? Найти своих родителей, если они живы?

Так почему сейчас… я остановилась, пытаясь отдышаться. Ни разу за все время я не останавливалась, пока не добегу до конца, как бы тяжело ни было, а сейчас оставалось еще полтора круга. Я выругалась, поняв, что мне не хватало воздуха не из-за усталости: страх выел его из легких.

Страх узнать, кто мои родители.

Вернуться в ритм получилось не сразу, и какое-то время мне было не до размышлений, но потом и ноги, и мысли понеслись с прежней скоростью. Так почему же меня так пугает возможность узнать, кто я?

Потому что, понимая всю глупость детских надежд – мои родители окажутся богатыми и знатными, и потеряли меня из-за какого-то чудовищного несчастья – я все еще хранила в себе эти надежды.

Нет, не «все еще». Они ожили сейчас. Надежды, что каким-то чудом я окажусь равной человеку, в которого меня угораздило влюбиться.

Но ведь Родерик в самом деле видит во мне равную! Он сказал, что помнит о моем происхождении, но все равно любит меня! И если он отвернется от меня только потому, что я на самом деле окажусь незаконнорожденной дочерью уличной нищенки – чего стоят его слова о любви?

– Стоп, – велел Этельмер.

Я остановилась, обнаружив, что отмеренные круги закончились, а я, занятая своими мыслями, этого не заметила.

– Все на турник, – велел он моим однокурсникам.

Я двинулась к турнику, но преподаватель окликнул:

– Лианор, на пару слов.

Я присела рядом с ним, пытаясь прогнать ощущение, будто первый мой учебный день повторяется. И пусть сегодня мои мысли смущены не новой обстановкой и незнакомыми людьми, от этого не легче.

По крайней мере, драки сегодня не будет. Родерика нет, и с Карлом он не сцепится.

– Я видел, что тебе пришлось встать и отдышаться, – сказал Этельмер. – Арест отразился на твоем здоровье? Если так, сходи к Агнес.

– Задумалась и перестала следить за ногами и дыханием, – призналась я.

– Такое случается поначалу, – кивнул Этельмер. – Целитель точно не нужен?

– Нет. Все хорошо. Спасибо за беспокойство.

– Хочу сказать тебе: ни один из преподавателей боевого, с которыми я разговаривал, не поверил в твою виновность.

Надо было радоваться, но я огорчилась: если даже преподаватели сплетничали обо мне, то уж студенты подавно.

– Конечно, твой арест наделал много шума, – подтвердил Этельмер мои невеселые мысли. – Понимаю, тебе неприятно это слышать. Сейчас наверняка хочется спрятаться, не показываться никому на глаза, пока все не утихнет. Но это худшее, что ты можешь сделать. Живи как жила, оставайся на виду, и сплетни утихнут, потому что их нечему будет подпитывать.

– Спасибо. Так и поступлю.

То же самое говорил Родерик. То же самое сказал мне вчера перед самым уходом Алек: «Выше нос, и пусть сплетники захлебнутся собственной злостью».

– И помни: ты не обязана оправдываться, объясняться и кому-то доказывать свою правоту.