Книга Сиротка для дракона. Боевой факультет, страница 144 – Наталья Шнейдер

— Если это прилично, то не знаю, что тогда неприлично, — фыркнула Оливия. — Он пришел весь… взведенный, как пружина, с порога обозвал нас лоботрясами и бестолочами, придрался ко мне из-за упавшего пера и задал доклад, причем по прошлой теме. Изменения во взглядах на теорию магии, происшедшие в двадцать восьмом веке. А там, по сути, кроме герцога Соммера, никто и не отличился. Есть еще кое-кто, но я их из учебника добавлю, и будет… приемлемо.

— Кажется, это я виновата.

Выслушав меня, Оливия покачала головой.

— Ни в чем ты не виновата. Это он решил отнестись к тебе несправедливо, и так ему и надо.

Я отдала ей доклад и занялась рубашками, время от времени отрываясь от шитья, чтобы помочь Оливии разобрать мой почерк. С шитьем дела шли хуже — очень уж старательно кто-то испортил мое белье. Но все же мне удалось собрать из двух рубах одну, которая могла бы сгодиться на всякий случай. Встряхнув то, что получилось, я поняла, что ее снова нужно простирнуть — пока я крутила ее туда-сюда и шила, ткань потеряла свежесть. Тогда уж заодно и ту, что на мне.

Со стиркой я управилась быстро. Выходя из прачечной, глянула в сторону сушилки. Нет уж, второй раз я так подставляться не буду. Развешу на спинке кровати и дверце шкафа, а если не просохнет — невелика беда.

За дверью сушилки что-то грохнуло. Наверное, уронили скамейку, на которую надо было взбираться, чтобы развесить белье на веревках — они тянулись высоко, видимо, чтобы студенткам не тереться лицом о чужую одежду. Но стук раздался снова — уже не такой громкий, но равномерный, ритмичный.

Не справившись с любопытством, я распахнула дверь и заорала на весь коридор.

Первое, что я увидела, — лицо. Синее, с распахнутым ртом, вываленным языком, вытаращенными глазами. Руки судорожно скребут шею. Ноги тарабанят о стену, то ли в предсмертной судороге, то ли в попытке удержаться.

И только после этого я заметила веревку, спускавшуюся с одного из крюков.

Не переставая вопить, я подскочила к девушке, попыталась обхватить ее за пояс, чтобы приподнять, но получила ногой в живот. Отлетела, забыв, как дышать. Не знаю, каким чудом сообразив, пустила сгусток огня на веревку. Она вспыхнула и оборвалась. Повешенная рухнула на пол. Я бросилась к ней, пытаясь распустить петлю, но та затянулась, уйдя под подбородок, и я никак не могла ее подцепить. Девушка обмякла, по юбке расплылось мокрое пятно. Ругнувшись, я пережгла и веревку — лучше жить с рубцом от ожога, чем лежать в гробу с гладкой кожей. Тряхнула ее, но девушка не дышала.

Почему, ну почему Родерик вчера рассказывал про повязки, а не что делать, если остановилось дыхание.

Меня отпихнули в сторону, рядом с умирающей рухнули на колени две девушки. Рыжие локоны Корделии я узнала сразу. Она резко, толчками надавливала на грудь, отсчитывая нажатия.

— Тридцать. Давай!

Вторая, незнакомая мне темноволосая, склонилась над губами повешенной. В следующий миг я сообразила, что происходит. Грудь лежащей приподнялась и снова опустилась. И еще раз.

— Что уставилась, беги за Агнес или кто там сегодня! — крикнула на меня Корделия.

Я шагнула к двери на ватных ногах, но кто-то обнял меня за плечи.

— Уже побежали, — сказала Селия. — Пойдем отсюда.

— Нет, погоди…

Меня затрясло. Сама не знаю, зачем мне надо было оставаться и смотреть. Убедиться, что все обойдется… или не обойдется?