Книга Хозяйка собственного поместья, страница 87 – Наталья Шнейдер

Да уж, потолки тут метра три с половиной, если не больше. Ни со стула, ни с кровати не дотянуться. Пришлось нам вдвоем с Дуней затаскивать в спальню сундук, ставить его на бок, а потом водружать сверху стул. Только тогда я смогла добраться до верха балдахина, который крепился на металлический обруч, подвешенный к потолку на манер люстры.

— Осторожней, Настасья Пална, — охнула Дуня, когда я встала на цыпочки, чтобы отцепить тканевую петлю с крючка на обруче. — Давайте лучше я.

— Нет, ты не дотянешься.

Уж на что я в этом теле миниатюрна, Дуня еще ниже, видимо, сказывалось плохое питание в детстве. Хотя пока она жила в моем доме, девушка заметно поправилась, «кровь с молоком стала», как говаривала Марья. Может, еще и подрастет немного, совсем молодая же, но сейчас она мне ничем не поможет. И, пожалуй, не стоит ей топтаться внизу и причитать, раздражая меня. К какому бы делу ее пристроить?

— Дуня, сходи в конюшню, узнай, как там Петю устроили и покормили ли. Если нет, немедленно мне скажи. Если все хорошо, найди прачечную и место, где одежду можно развесить проветрить, как я раньше просила. А я как раз с этим барахлом разберусь, и, если обедать не позовут, вместе на улице вытрясем. А, и форточку открой перед тем, как уйдешь.

— Как скажете, Настасья Пална.

Дверь открылась и закрылась без скрипа, и сквозняка я на своей верхотуре не ощутила.

То вставая на цыпочки, то опускаясь отдохнуть, я сражалась с крючками. Балдахин оказался не сплошным, а из шести полос ткани, каждая шириной чуть больше метра, присборенных по верху. С одной стороны — так даже лучше, легче будет выхлопать. С другой — петелек наверху было немереное количество, и, кажется, это сооружение никто не чистил с тех пор, как повесили. Я не замечала за новым телом ничего похожего на аллергию, но сейчас у меня отчаянно чесался нос, и я то и дело чихала. Хорошо хоть сундук был крепким и стул не шатался.

Оставалась последняя петля на последней полосе ткани, и почему-то она оказалась самой упрямой — может, потому, что полотно тянуло ее вниз, а может, я просто устала.

Бросив сражаться с этой петлей, я затрясла онемевшими руками. Помянула вслух добрым словом дизайнера интерьера и хозяйку, додумавшуюся развесить тут эту мечту астматика. Снова потянулась кверху и услышала:

— Как вы неожиданно самокритичны сегодня.

Я обернулась, забыв выпустить ткань, и, разумеется, проклятая петля оборвалась. Шелковая пелена плавно опустилась, окутав Виктора, будто памятник перед открытием.

Я ойкнула, попыталась наклониться, чтобы стащить с мужа полотно. Снова ойкнула, обнаружив, как высоко от пола на самом деле. Ну словно кошка, которая влезть-то на дерево влезла, а спуститься теперь не может. Спрыгнуть на кровать, что ли, она выглядела мягкой…

Пока я соображала, Виктор выпутался из балдахина.

— Что у вас за мания забираться на высокие неустойчивые поверхности? — проворчал он.

Вынул из кармана роскошного шелкового халата платок, обтер лицо. Рукав задрался, открыв закатанный край белоснежной сорочки, и я невольно сглотнула, глядя, как играют мышцы на предплечье. Зажмурилась до боли в глазах — будто девчонка, случайно перепутавшая двери и влетевшая в мужскую раздевалку.

— Наверное, хочется побыть высокопоставленной особой, — неловко отшутилась я.