Книга Хозяйка собственного поместья, страница 61 – Наталья Шнейдер

Здесь знали квашение, мочение — по сути то же квашение, варили варенье, но о закрутках в нашем понимании не имели никакого представления. Осторожно порасспрашивав Марью, я выяснила, что тушенку, как и варенье почти в привычном мне виде, матушка Настеньки изобрела случайно — когда все мясо не влезло в большой чугунок и она разложила его в маленькие горшки да так, горячим, и закрыла. Возможно, кто-то из хозяек тоже изобрел этот велосипед, но в городских лавках, со слов Марьи, ничего похожего на знакомые мне консервы не продавали.

Так что стоит получить патент, точнее, привилегию как минимум на пастеризацию. Домашние консервы сначала можно делать и самой — мама моя в сезон закатывала банки чуть ли не сотнями, и это с обычного деревенского огорода! У меня земли куда больше. Домашние консервы можно сперва продавать как деликатес, а потом, глядишь, получится купить еще земель и нанять работников. К тому времени мне придется научиться разбираться в людях, чтобы не повторилась история с нанятыми чужими мужиками.

— Я мог бы помочь вам составить прошение, — сказал Виктор. — Обещаю сохранить вашу тайну. Вы и без того подарили мне просто бесценную идею.

Обещание — это, конечно, хорошо, но…

— Ваше обещание останется в силе после развода? — спросила я, наплевав на хорошие манеры. — А то знавала я… Скажем, мой батюшка, вот уж кто был хозяин своего слова: сам дал — сам обратно взял.

Да простит меня мой папа, не имевший ничего общего с Настенькиным батюшкой, о котором я и говорила сейчас.

— Могу поклясться, — сухо сказал муж.

— Если нельзя верить на слово, то и от клятвы никакого толка не будет. Поверю вам.

— Благодарю. Тогда давайте сейчас же этим и займемся. Завтра управляющий заберет прошения и пошлет кого-нибудь в Ильин-град. А я напишу письмо своему другу-сенатору, и он проследит, чтобы прошение не затерялось.

Удобно быть князем. Есть кого послать, и друзья полезные. Но эту мысль я благоразумно придержала при себе.

Хорошо, что я согласилась на помощь Виктора. Чего стоило только начало прошения: «Всепресветлейшая, державнейшая великая государыня и императрица Мария Васильевна, самодержица всерутенская, государыня всемилостивейшая…» В жизни я бы не додумалась до таких оборотов.

Дальше я сообщала, что нашла способ сохранять продукты на несколько месяцев, а то и лет, и что это может пригодиться для снаряжения флота, «в путешествиях для открытия новых земель, чтобы к империи присовокупить», и для снабжения армии.

— Постойте, но для нужд армии и флота — это огромное производство! — подняла я голову. — У меня ни денег, ни земель, ни людей!

— Вы сказали, что вам нужна привилегия, а раз так, необходимо обоснование. Вы не обязаны обещать поставки армии и флоту, и без вас купцы за них передерутся, если вы захотите продать рецепт. А не захотите —организуете товарищество. Ваш рецепт, чьи-то деньги. Главное — найти хорошего управляющего.

Ладно, об этом я поразмыслю, если получу привилегию.

— Нужно будет приложить образец, — сказал Виктор, когда я закончила писать.

— Надеюсь, весь сенат кормить не нужно будет?

— Нет, — рассмеялся он. — Но кто-нибудь обязательно решится попробовать.

— Полдюжины хватит?

— Вполне.

— И еще вам придется убедить Марью пустить меня обратно на кухню. Это же с вашей подачи она меня оттуда выставила?