Книга Черное солнце, страница 36 – Карина Халле

— Атлас По? — резко повторяет он.

Не такой реакции я ожидала.

Он подходит ближе, смотрит на меня сверху вниз, его холодные глаза становятся огненными.

— Что ты знаешь об Атласе По?

— Ничего… — говорю я, жалея, что у меня нет какой-нибудь умной лжи, но все, что у меня есть, — это правда. — Он просто… однажды ночью он стоял возле моего дома. Хотел поговорить с моими родителями. Сказал, что он их коллега, член какой-то гильдии.

— И что ты сделала потом? — он смотрит на меня так пристально, что я чувствую, как горит кожа.

— Сказала ему позвонить, отправить электронное письмо. Он ушел. Больше я его никогда не видела, — я колеблюсь, не уверенная, как много мне следует рассказать этому человеку. — Я спрашивала о нем свою маму, но она притворилась, что никогда его не знала. Но думаю, что наоборот. Она лгала мне.

О боже, зачем я ему это говорю? Что, черт возьми, заставляет меня говорить?

Он продолжает смотреть на меня, медленно проводя рукой по своей сильной челюсти, и в комнате громко раздается шуршание волос на его лице.

— Ты действительно понятия не имеешь… — размышляет он.

— О чем?

Он приседает так, чтобы оказаться на моем уровне, в футе от меня, складывая руки вместе.

— О всем мире. О твоем мире.

Я смотрю на него, на его идеально сложенное лицо. Этот человек выглядит как ангел и дьявол вместе взятые, лучшее из обоих миров. Я помню, как пнула его прямо в нос, жалея, что на мне нет ботинок, чтобы сделать это снова.

Но он не выглядит так, будто его ударили ногой в лицо.

Я помню кровь.

Нос должен быть черно-синим.

На нем нет ни царапины.

— Я тебя ударила, — хрипло говорю я. — Я сломала тебе нос.

— Верно, — говорит он с усталым вздохом. — Но мой нос ломали бесчисленное количество раз. Постарайся не слишком гордиться собой.

Я смотрю на него в ответ, чувствуя, как весь гнев бурлит во мне, горячий и бешеный.

— Ах, — быстро произносит он, пристально глядя на меня. — Ах вот и она. Ты понимаешь, что делаешь, Ленор? — я стискиваю зубы, тяжело дыша, гнев нарастает. — Ты становишься той, во что никогда не поверишь. На самом деле, я и сам не знаю, поверю ли. Ты полна сюрпризов.

— Ты, блять, вообще меня не знаешь, чтобы удивляться, — насмехаюсь я над ним.

И прежде чем успеваю остановить себя, у меня во рту появляется слюна, и я плюю на него.

Мой плевок попадает прямо ему на щеку.

Он вздрагивает, ноздри раздуваются, но его глаза не отрываются от моих. Он спокойно протягивает руку и вытирает слюну своим длинным указательным пальцем.

Затем он подносит палец ко рту, приоткрывает губы, высовывает розовый язычок и слизывает его. Его зубы обнажаются в оскале, самые острые клыки, которые я когда-либо видела.

Что, черт возьми, с ним не так?

— Ты права, — говорит он. — Но я узнаю. Может, будет слишком поздно, но я это сделаю.

Он выдыхает, вытирая палец о свои сшитые на заказ брюки.

И пока он отвлекается, я пользуюсь своим шансом.

Подпитываемая адреналином, потребностью сбежать, жить, я внезапно вскакиваю на ноги и с криком бросаюсь к двери.

Пробегаю половину комнаты.

Затем он каким-то образом подходит ко мне сбоку, просто размытое пятно, его рука обхватывает мое горло. Он отталкивает меня назад, как будто просто скользит по полу, пока я не оказываюсь прижатой к стене, моя голова бьется об нее.

Его хватка усиливается, почти полностью обхватывая мою шею, и он поднимает меня высоко, в нескольких футах от пола, ноги болтаются, и я не могу дышать, не могу говорить.