Книга Непокорная невеста, или Аджика по - попадански, страница 59 – Хелен Гуда, Агния Сказка

На рынке, к моему удивлению, меня уже ждали. Люди с нетерпением обступили мою телегу, торопясь купить свежие овощи и ту самую убийственно вкусную аджику. Торговля шла бойко, и вскоре на телеге почти ничего не осталось. Я уже предвкушала возвращение домой, мягкую постель и заслуженный отдых, когда…

Но тут, словно гром средь ясного неба раздался незнакомый, неприятный и, как мне показалось, торжествующий голос:

— Постойте-ка, люди добрые! — крикнул мужчина, обращаясь к покупателям, которые еще сновали по торговой площади. — Неужели вы не видите, что здесь происходит?! Эта девица только поселилась в доме старой ведьмы, а уже урожай выращивает будто по волшебству. Откуда у нее такие овощи? Откуда столько силы? И почему ее аджика такая… такая… адски вкусная?! Не колдовство ли здесь замешано?

Он тыкал в мою сторону пальцем, будто стрелял, а его слова, словно ядовитые змеи, расползались по толпе, сея сомнения, страх и, что самое обидное, разрушая мою с таким трудом заработанную репутацию. Люди стали перешептываться, с подозрением оглядывая меня и мою телегу.

— И правда, — пробормотал кто-то, рассматривая мои остатки припасов.

— Да и дом ее дурной славой пользуется, — поддакнул другой с видом знатока оккультных тайн. — Говорят, там всякое случается. Кто-то видел, как из окна бабка вылетала на метле, кто-то слышал, как по ночам кот разговаривает…

Мужчина в сюртуке продолжал задавать вопросы — неприятные, колкие, двусмысленные. Он словно пытался вытащить из меня признание в колдовстве, вынудить меня признаться во всех грехах и сдать явки-пароли моих темных делишек. Чем больше он говорил, тем явственнее чувствовалась враждебность толпы, которая из любопытных покупателей постепенно превращалась в потенциальных охотников на ведьм.

Я понимала, что еще немного — и ситуация выйдет из-под контроля, и вместо прибыльной торговли я получу бесплатную экскурсию в местную тюрьму по обвинению в связях с нечистой силой. "Ну уж нет! — решила я. — В тюрьме аджику точно не продашь". Хорошо, что это произошло в самом конце торговли. Не дожидаясь, пока меня начнут закидывать гнилыми помидорами, собрав остатки товара, быстро свернув палатку, я ловко запрыгнула на телегу и, не сказав ни слова (а что тут скажешь?), со скоростью удирающей от волка козы погнала лошадь прочь с торговой площади.

— Я же тебя предупреждал, — торжествующе прокаркал Геннадий, летя над моей головой и явно наслаждаясь моей паникой. — Люди — злобные, завистливые создания. Только дай им повод, и они разорвут тебя на части. Зависть — ужасное чувство.

— Надеюсь, это был лишь эпизод, и к следующему торговому дню все забудется, — пробормотала я, стараясь отогнать тревожные мысли. — Он ничего толком не значит. Просто зависть… и, может быть, немного предрассудков.

Добравшись до края города, я с чувством глубочайшего облегчения вздохнула: нужно было поскорее уйти от этих злых колючих взглядов. Поразмыслив, я все же решила сначала выполнить то, зачем и приехала. Мне ведь все равно нужны были банки.

В тихом, почти безлюдном переулке я нашла лавку старого стеклодува. Он был сгорбленный, в засаленном фартуке и седовласый, но глаза его горели молодым огнем, словно в его жилах вместо крови текла расплавленная лава. Услышав, зачем я пришла, он расплылся в улыбке, обнажив немногочисленные, но крепкие зубы.