Книга Эпоха героев, страница 238 – Нира Страусс

Я застонала, и Мэддокс вздрогнул. Поднял голову, и я увидела, как колеблются его зрачки. Он рванул мою блузу, стянул её и коснулся губами одной из моих грудей. О, богини… это было блаженство. Его губы двигались, втягивая, и это тянущее ощущение пробежало до самых кончиков пальцев на ногах. Желание росло, всё выше, всё сильнее, пока я не начала сама двигать бёдрами по его эрекции, ища хоть какое-то облегчение.

Он уделил внимание другой груди, жадно, обхватил мою ягодицу, помогая двигаться, создавая восхитительное трение, на которое мой организм откликался с восторгом.

Холодный воздух обжёг соски, когда Мэддокс отстранился, чтобы полюбоваться на свою работу: покраснения, прикусы, розовые следы. Низкое рычание сорвалось из его груди, и я сильнее втерлась в его бёдра.

— Святая юбка, — пробормотал он, засовывая руки под неё.

Он быстро понял, что я решила обойтись без нижнего белья, и его грудь вздымалась всё быстрее. На лице отразилось то ли восторг, то ли проклятие.

— Чёрт, — рыкнул он.

Его пальцы почувствовали мою влажность. Я ахнула. Когда он провёл ими вдоль и задержался у входа, жадность разрослась до невозможного. Я дрожащими руками дёрнула его ремень, освободив его член, ровно в тот миг, как один его палец медленно вошёл внутрь.

Мы застонали одновременно. Я увидела его клыки сквозь приоткрытые губы.

— Хочу, чтобы ты был во мне, — прошептала я. — Я жду тебя уже дни, и…

— Я тоже.

Моя юбка скомкалась на коленях, когда я поднялась на колени, а потом медленно опустилась на Мэддокса. На всего него. Его глаза сияли, как расплавленный мёд, пока он смотрел на меня, держа одну руку на моём бедре, другую на спине. Я не спешила, наслаждаясь каждым сантиметром, что входил в меня.

И не остановилась, пока не вобрала его полностью, заполняя себя, растягиваясь до предела. Пока не почувствовала его у самой матки, и жадность лишь усилилась. Будто и этого было мало.

Я научилась отделять его эмоции от своих, но в этот миг сняла все защиты. Они были не нужны.

— Ша’ха… — в этом слове было столько жажды, столько преданности.

— Ты тоже мой ша’ха, — шепнула я ему в губы.

Мэддокс зажмурился и судорожно вдохнул.

— Говоришь такие вещи — и я должен держать себя в руках и не уложить тебя на спину, чтобы трахать, пока сам себя не прокляну?

Моя кожа вспыхнула от его слов, желание хлынуло ещё сильнее, увлажнив нас обоих.

— Предложение сделала я. Значит, и двигаться буду я.

Он поддался, усмехнувшись мрачно, и замер. Лизнул мой шею лениво, пока я поднималась, и, не выдержав, снова опускалась. Сначала медленно, наслаждаясь дрожью, пробегающей по моим ногам и животу, собирающейся в клиторе. Но с каждым его прикусыванием, каждым шёпотом одобрения мои движения становились быстрее. Я впилась ногтями в его плечи, словно в безмолвной мольбе, и тогда его руки обхватили мои бёдра, заставив их отскакивать всё сильнее.

Я стонала, чувствуя, как спираль внизу живота закручивается, растёт, вращает вокруг нас всё: башню, дворец, ночь, всю столицу.

Его толчки стали короче, глубже, и на рогах вспыхнуло пламя. Я потеряла всякий ритм, трясь о него безумно, отчаянно, в восхищении.

— Да, ша’ха. Возьми всё. Позволь мне почувствовать, как ты сжимаешь меня, достигая удовольствия вместе со мной.

Он подчёркивал каждый толчок ртом и языком, руки сомкнулись железным обручем вокруг моей талии, и мне пришлось выгибаться, чтобы достать то самое место. Я вцепилась в его волосы, и вселенная превратилась в свет, тьму, огонь и цвет.