Книга Эпоха героев, страница 150 – Нира Страусс

Я расхохотался, и Каэли взглянула на меня с сияющей радостью.

Мой лах вырос.

Глава 37

Аланна

В болотах Реймса

больше трупов глупцов с пустыми карманами,

чем в игорных домах.

Ронан Торговец

Реймс встретил нас удушливым, зловонным жаром — оставалось всего три дня до Лугнассада. Болота у побережья превращали этот район, на окраине города, в худший квартал. Когда-то это были старицы Муирдриса, но теперь — заброшенные, лишённые свежей воды, они насыщали воздух смрадом тухлых яиц, от которого сводило желудок.

Тёмные, густые, они унесли больше человеческих жизней в своих глубинах, чем старость. Особенно если кто-то был настолько глуп, что осмеливался подходить слишком близко.

Может быть, именно поэтому виллы в этом районе стали идеальным местом для убежища Братства.

Старая деревянная изгородь, местами прогнившая и сломанная, окружала большое поместье — что-то среднее между усадьбой и конюшней. Вокруг тянулись участки земли, стояли полуразвалившиеся стойла, а раскидистый вяз отбрасывал тень на значительную часть строения. Трава росла клочьями — сухая, убогая. В целом место производило впечатление такого, где лучше не останавливаться.

Что, несомненно, и было целью.

Вдали тянулся Муирдрис, неся свои воды к устью в Вах, отделяя Реймс от Эйре. На другом берегу, за туманом бухты, более чем в пятидесяти километрах, возвышался дворец. Его остроконечные башни едва угадывались в дымке, но перехватило дыхание у меня не от них, а от того, что находилось рядом.

На мосту, соединявшем дворцовые земли с бухтой, зиял Толл Глойр. Трещина, через которую Теутус явился — и через которую ушёл вновь. Спираль воздуха, облаков и грозы, вращавшаяся без остановки.

Как бы невозможно это ни казалось, я снова уловила шёпот — эхом, и пронзительные звуки. Мы были так близко, что по коже бежал холодок. Но одновременно было ясно: никто из Двора не станет искать нас здесь.

Над нашими головами пронёсся лебедь, крича, словно труба. Через секунды дверь особняка распахнулась, и из неё стремительно вышел высокий, крепкий, бородатый мужчина. За ним — другой, пониже и худощавый, с круглыми очками и выдающимся носом.

Абердин и Пвил. За ними вышел Ойсин, кузнец из На Сиог, и под тёмными штанами проступали его козлиные ноги.

Сердце у меня дрогнуло, и я улыбнулась. Аб и Пвил сняли чары и выглядели великолепно в своей истинной сидхийской природе. Лица заострились, глаза сузились, уши вытянулись. В бороде Абердина пробивался можжевельник, а у Пвила из висков росли два мощных бараньих рога.

Веледа, сидевшая в седле вместе с Сейдж, спрыгнула и кинулась в объятия родителей. Слёзы катились по щекам Пвила, пока он гладил её волосы, а громогласный Абердин бормотал что-то, отчего дочь всхлипывала ещё сильнее.

Это воссоединение было особенно трогательным — ведь они расставались после огромной утраты, не зная, увидятся ли снова. Следующим в их объятиях оказался Мэддокс. Я чуть отступила, оставив им пространство.

Чья-то огромная рука вынырнула и втащила меня внутрь.

Мой нос утонул в груди — точнее, сразу в трёх мужских грудях. Пахло глубоким лесом.

— Лейли, богини свидетель, как мы рады вас видеть. — Я не могла поверить: голос Абердина дрожал, он заикался, будто робкий мальчишка. — Как ты? Вы должны рассказать нам всё, что случилось в Анисе. Чёрт, Мэддокс, что это у тебя на руках? Проклятый Волунд, я бы многое отдал, чтобы собственноручно свернуть ему шею. Сейдж, иди сюда, не ускользай! Хоп, Дедалера! А это кто у нас такая красавица?