Книга Наследник богов, страница 139 – Нира Страусс

Может, ради пущей недосягаемости? Баби явно не жалует гостей, все здесь буквально кричит об этом. Особенно сейчас. Перед богом-бабуином, следя за каждым его движением, стоял Хапи со скрещенными на груди руками, в одной из которых он удерживал за «поводок» все еще связанного самца-вожака. Баби, хмуря лоб, привалился спиной к стене, к его ногам беспокойно жалась обезьяна с белесой шкурой. Геб знал, что это главная самка, подруга самца, с которым он сражался на тропе и которого они с позором приволокли сюда. Геб не жалел об этом ни на миг. Иначе им пришлось бы часами, а то и днями искать Найлу по сотням пещер, гротов и берлог этой горы.

Случайная реплика Хапи привела его тогда в чувство, помогла собраться с мыслями и вспомнить, зачем они здесь и что значат эти звери для Баби. Особенно вожаки. А потом, подтащив надежно связанного самца поближе и заглянув ему в зрачки, Геб удостоверился, что в черной бездне действительно мерцает хеху. Вот тогда, зная, что мохнатая зверюга наделена безграничной мудростью, Геб в самых любезных выражениях попросил проводить их к хранителю.

Ну, и приставленный к горлу пленника хопеш не последнюю роль сыграл, что уж там.

Геб остановился перед Баби и пристально посмотрел ему в глаза, ничего хорошего там увидеть не ожидая. Звероподобный невоздержанный бог в любой момент способен выкинуть что-нибудь непотребное. С первого взгляда понятно, что он потворствует своему самому необузданному, дикому «я», уподобившись зверям, с которыми живет бок о бок. И не только обличьем.

– Ты собирался прикончить смертную, несмотря на наше предупреждение, что она жрица, – проговорил он негромко. Голос повышать не хотелось, чтобы Найла вместо необходимого ей отдыха и восстановления сил не впитывала дурную энергию. – Уже за одно это Ра должен осудить и покарать тебя.

Баби отвел взгляд – без единого, впрочем, проблеска раскаяния или стыда.

– Добыча, – хрюкнул он.

Геб переглянулся с Хапи, который, очевидно, подумал о том же, о чем и он.

– Фигасе! То есть успешница попыталась объяснить тебе, что у нас тут творится, а ты все равно решил полакомиться ею на ужин?

Геб изо всех сил пытался избавиться от ненавистных, отравляющих кровь ощущений – от паники, которая овладела им при виде Найлы, висящей в одном ряду с трупами, и кинжала, упиравшегося ей в живот.

Найла смертная. Как только погибнет ее тело, душа отправится прямиком в Дуат, и тогда он не сможет сделать ничего, только отворить перед ней врата и, как он втайне от нее поклялся, проследить, чтобы ее сердце правильно взвесили на Весах Справедливости. Но когда он в этом клялся, смерть Найлы представлялась чем-то обыденным, само собой разумеющимся. Такова человеческая природа. Люди рождаются, растут и умирают. А кому-то даже этого не достается, и они покидают землю смертных, еще не успев вкусить жизни.

Но теперь при мысли о том, что Найлы в любой момент может не стать… Что ее душа отлетит в такие дали, куда не попасть даже ему…

Геб как можно незаметнее оглянулся через плечо туда, где лежала Найла – рядом с руинами стены, которую он сам и обрушил в отчаянном стремлении пробиться к ней. Ее загораживали Нехбет, Умай и Мере, но потом девочка подвинулась – и Геб разглядел на лице Найлы улыбку. Теперь он знал ее достаточно, чтобы не обманываться: улыбку она вымучивает через силу. Ради Мере. Чтобы девочка не пугалась.