Книга Тайна двух лагерей, страница 166 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– В ваших людях я не сомневаюсь. Равно как и в своих. Уж не первый раз вместе работаем, – ответил ему Гойда.

Напряженная обстановка в кабинете даже не успела толком накалиться. Гуров понимал, что с Гойды снимут три шкуры, если в расследовании возникнет задержка. Прилетит и Стасу Крячко, и генерал-майору Орлову. Никому мало не покажется. К тому же Игорь Гойда не просто так старался ускорить процесс. Количество жертв достигло четырех, и почерк в каждом эпизоде был одним и тем же. Страшило и то, что первые три жертвы остались в живых, а четвертого нашли убитым. Очень нехорошая тенденция.

– О Попове известно пока что не очень много, – сказал Крячко и подсмотрел в блокнот с пометками. – Жил он в «хрущевке» на Анненской улице с 1970-го. Дом в программе реновации, расселение должно было начаться месяц назад, но произошла задержка. В итоге перенесли на будущий год. Район сейчас активно застраивается, и замороженная стройка – один из неприятных моментов для жителей. На ее месте планировалось возвести торгово-развлекательный центр, но что-то пошло не так. На недострой активно жаловались местные жители, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки.

– Теперь-то, конечно, спохватятся, – не выдержал Гойда. – Если выяснится, что Попов скончался от утопления, то побегут исправлять свои ошибки так, что пятки засверкают.

– Попов был алкоголиком, причем хроническим. У него столько диагнозов, что с такими никто бы не прожил столько, сколько прожил он, активно принимая алкоголь. Был одинок, нигде не работал, состоял на учете в психоневрологическом диспансере и в наркологическом тоже. Это пока все, что удалось выяснить.

Стас закончил доклад и положил шариковую ручку поперек блокнота.

– То есть он вряд ли был знаком с Еленой Игнатьевой, Викторией Кочур и Георгием Куреповым? – предположил Гойда.

– Не представляю, что могло бы их связывать, – пожал плечами Стас. – Случайные свидетели опознали Попова на месте и рассказали, что он постоянно был пьян. То и дело видели его в районе то спешащим за новой бутылкой, то уже еле держащимся на ногах. Мог прибухнуть с бомжами, но других дел с ними не имел. Не дружил, не водил к себе домой. Гости у него редко бывали, но эту информацию я проверю еще раз – не всех соседей удалось опросить.

– И ждем результатов вскрытия, – решил генерал-майор. – Рядом с котлованом нашли сумку с вещами, это тоже непонятный вопрос. То ли шел продавать, то ли куда-то собрался, что маловероятно.

– У меня все. – Стас шлепнул блокнот на стол.

– Продолжай, Лев Иванович, – напомнил генерал-майор. – Что у тебя еще было?

– Думал, со мной все уже ясно, – усмехнулся Гуров и, не удержавшись, бросил быстрый насмешливый взгляд в сторону Гойды. – Хотел добавить про видеонаблюдение. В кафе «Калька» есть камеры, но записи с них хранятся три дня. Если Алексей и попал в их поле зрения, то мы этого уже не узнаем.

Игорь Гойда встал, вышел из-за стола и задвинул стул.

– Дело Попова беру на себя. Вам и остального хватает. Отрабатывайте связи потерпевших, узнайте о любых конфликтах на работе, с соседями, с родственниками. Курепова, Игнатьеву и Кочур связывает не только то, что они имеют отношение к искусству. Оно не прямое, а очень даже косвенное. Сын основателя благотворительного фонда, продавщица в художественном магазине и администратор, арендующая помещение для выставки картин, – так себе связанные одной цепью. Но между ними определенно должно быть что-то общее. Места посещения, увлечения. Может быть, один общий знакомый. Кто-то, кто знает их лично, всех троих.