Книга Кофейная горечь, страница 87 – Софья Ролдугина

— Я подозреваю троих, — понизил голос детектив. — Это уже не тайна, в общем-то. Мистер Уолша, сэр Шилдс и баронет Хэмбл. Уолш явно скрывает больше, чем мы думаем. Сожженные архивы — это еще цветочки. А как вам такие ягодки: сын Уолша делает дорогие подарки своей невесте, один за другим, да и свадьбу обещает роскошнейшую? Мол, вся деревня гулять будет. А откуда у них такие деньги? На колечко золотое для невесты, на кружево альбийское для платья?

— Убийства не приносят денег, — заметила я.

— Вы, как всегда, восхитительно прагматичны, леди, — улыбнулся Натаниэлл Брэдфорд. — Однако сейчас правда не на вашей стороне, увы. Убийства приносят деньги… Иногда прямо — когда племянник травит тетку ради наследства. Порою косвенно — когда дворецкий этого племянника просит его поделиться некоторой суммой. Деньги в некотором роде — эликсир забвения.

Я едва не поперхнулась миндальным пирожным.

— Вы намекаете на то, что Уолш может шантажировать убийцу?

Эллис рассмеялся от души:

— Он не намекает, он прямо говорит, Виржиния. Да, я думаю, что Уолш кого-то шантажирует. Но не обязательно убийцу, — сказал он веско и сделал глоток сразу на полчашки, даже не поморщившись. — Может, миссис О'Бёрн — вдруг еще до Лайзо она уже, гм, водила дружбу с кем-нибудь из деревни? А это нарушение условий, записанных в завещании. Или вместе с мельником он облапошил мистера Уоткинса — мало ли, какие грешки за банкирами водятся? Ну, а может, все гораздо проще, и Уолш всего-навсего нашел какой-нибудь клад, — развеселился Эллис, но, заглянув в свою чашку, снова помрачнел. — Версий много, Виржиния. В пору на кофейной гуще гадать, какая верная. Вы не умеете, случаем?

— Не умею.

— Какая жалость, — притворно огорчился он, игнорируя мою холодность. — Итак, к убийству может быть причастен Уолш — как свидетель или как соучастник. Что же до Шилдса… Конечно, я подозревал его и подозреваю до сих пор. Личная трагедия и близкое знакомство с кровавыми культами накладывают свой отпечаток на личность. А Шилдс к тому же преподавал медицину, пусть и недолго, совмещая ее с преподаванием астрономии и истории. То есть теоретическая возможность совершить такое убийство у него имеется, и предпосылки тоже налицо. Но вот на практике все сложнее, — Эллис вздохнул. — Сын-инвалид — не слабоумный, но достаточно наивный, чтобы случайно разоблачить убийцу. Студенты-помощники, которые не скрывают своих странных пристрастий. Ну, и наконец… — Эллис помолчал, но потом все же выложил последний козырь: — Я навестил Шилдса недавно, а потом расспросил смотрителя на железнодорожной станции. Шилдс действительно уехал в Бромли за день до того, как пропала Белла, а вернулся только спустя трое суток. Остается Хэмбл.

Я ничего не сказала. Эллис был прав, слишком многое указывало на баронета. Белла пропала по дороге из поместья Хэмблов, Кэтрин намекала на некую тайну, и на то, что их с мужем шантажирует «этот человек». Уильям Хэмбл отказался пускать к себе детектива… И, наконец, увлечение анатомией. Даже не так. Человеческими телами. «Увлечением анатомией» это можно было смело назвать, когда Хэмбл скупал дорогие атласы. Когда он приобрел первый свой образец, настоящее сердце в банке с раствором — уже с натяжкой. А когда в подвалах особняка появилось особенным образом обставленное помещение с десятками таких «образцов», от которых у обычного человека к горлу подступала тошнота… Нет, тогда хобби уже вышло за пределы простого чудачества и превратилось в манию. Кто знает, какой шаг мог быть у Хэмбла следующим? Засунуть в огромную банку целого человека и любоваться на него, как на очередной «образец»? Или, может, начать добывать экспонаты незаконным путем, не покупая, но просто изымая их из тел жертвы?