Книга Завтра я стану тобой , страница 84 – Мария Бородина

– Мы поменялись местами, – шепнула я хрипло.

– Мы не менялись, – возразила Сиил. – Мы всегда были единым целым.

В носу отчаянно защекотало. Отвернулась, чтобы Сиил не увидела моих слёз, и уставилась в одну точку. Ресницы дрогнули, расчертив стену с бежевым накатом на полосы. Помогло.

Несколько минут мы молчали, переживая ставшее непривычным слияние наших душ. Потом Сиил неожиданно перегнулась через стол и отдёрнула штору. Вгляделась в сероватую дымку, расцвеченную листьями, и произнесла:

– Сирилла, тебя ждут.

– Кто? – я проглотила горечь подступивших слёз. – Опять Реано со своей жёнушкой? Я лучше самовольно, да к Покровителям.

– Посмотри сама, – Сиил поманила меня к окну.

Я встала за спиной сестры и выглянула на улицу через её плечо. Пульс загрохотал в висках, распирая кожу. Прямо за палисадником, прячась в тени желтеющих клёнов, стояла знакомая повозка. Ветер трепал длинные волосы возницы, собранные в хвост. Картинка походила на акварельный пейзаж, написанный умелой рукой на мокром холсте. И мне так хотелось пририсовать вознице два крыла.

В носу защекотало сильнее, но внутри почему-то потеплело. Моё сердце отчаянно просилось наружу. К нему.

– Он просто проезжал мимо, – буркнула я, пересилив губительные порывы.

– Он приехал за тобой, – возразила Сиил.

– Он ничего не сказал мне о тебе, – выдавила я сквозь зубы. – Я не смогу этого простить.

– Единственное, в чём ты можешь упрекнуть его – излишняя осторожность, – улыбнулась Сиил. – Разве это более весомый порок, чем излишняя импульсивность?

– Ты сейчас обо мне что ли?!

Она повернулась и погладила мою щёку, вытирая слёзы.

– Иди, Сирилла. Иди.

– Он не захочет меня видеть. Иначе зашёл бы, – смерила сестру рассерженным взором.

– Хочет, чтобы ты сама всё решила, – Сиил пожала плечами.

– Не пойду.

Хлопнув в ладоши, Сиил оттолкнула меня и вышла из кухни. Вернулась спустя пару минут, с моим жёлтым пальто в пол, и принялась торопливо надевать его на себя.

– Тогда я сама выйду к нему. Я стану тобой, – заявила она. – На сегодня, на завтра. На сколько потребуется. Но клянусь, Сирилла, не успокоюсь, пока не верну его тебе.

– Прекрати эти глупости! – я всплеснула руками и принялась стаскивать с сестры пальто.

– Ты же любишь его, Сирилла! – сказала Сиил неожиданно громко. – Он пришёл к тебе неспроста. Иди к нему.

Сняв с себя пальто, Сиил набросила его на мои плечи. Заботливо застегнула пуговицы, поправила локон, выбившийся из высокой причёски. И улыбнулась. С теплом, с искренней и безусловной любовью, на которую способен только самый близкий человек. Именно так улыбалась наша мать.

– Скорее, – добавила она, склонившись к моему уху.

Всунув ноги в сапожки, я хлопнула дверью и выбежала в холод. Снаружи пахло сыростью и плодоносящими грибницами. Сквер перед домом, выстланный цветными листьями, казался бесконечным. В голове вертелась одна мысль: вдруг он уехал, так и не дождавшись?! Я летела вперёд, не разбирая дороги. Продиралась сквозь кусты, спотыкалась на камушках, петляла, задыхалась, но не сдавалась. Я умерила бег лишь когда обогнула дом и вышла на тротуар.

Перед повозкой я нарочито замедлила шаг. Процокала каблуками по мостовой, как светская госпожа, поглубже вдохнула и смело потянула деревянную дверцу на себя.

– Сможете меня подвезти? – игриво проговорила я, опускаясь на знакомую скамью.

Возница обернулся через плечо. Блеснул жёлтыми глазами и улыбнулся на один бок. Его взгляд согревал, как костёр в разгар холодной ночи. Как отголоски хмельного, теплотой бегущие по венам.

– Куда вам? – знакомые губы шевельнулись.

Никогда ещё волнение не накрывало меня так сильно. От недостатка воздуха засаднило в горле. Прохладный ветерок внезапно показался острым и колким. Сердце готово было проломить рёбра и выскочить из груди.

– До гостиницы «Чёрная гвоздика», – отчеканила я. Слова крошились на языке.

– С удовольствием, госпожа, – помедлив, отозвался возница и щёлкнул поводьями.

Листья зашептались под колёсами. Мелкие камушки, отскакивая, полетели на обочину. Ветер, налетев мощным порывом, потащил за повозкой уличный мусор. Розовые стены домика отдалялись, теряясь в пёстром ворохе деревьев.

Проколесив по проулку, повозка вырулила на узкую колею заросшего парка. Разогнала стайку жирных голубей и углубилась в цветную чащу. Небо закрыли акварельные пятна лысеющих крон. Позолоченные локоны берёз свешивались так низко, что почти ударяли по лицу.

– Сирилла, – произнесла я громко. – Меня зовут Сирилла.

Поводья громко щёлкнули, и колесница неожиданно остановилась. Меня тряхнуло и бросило вперёд. Едва успела вцепиться в край лавки, чтобы не свалиться. Краем глаза заметила, что возница спускается со своего места и направляется ко мне.

Скрипнула дверь. Застонали ступеньки. Краски вокруг внезапно сделались ярче и сочнее, а воздух пропитался ароматом мелиссы и пряными нотами лаванды. Когда он опустился рядом со мной, повозка качнулась и запружинила.

– Линсен, – ответил он. – Линсен Морино.

Иногда, чтобы отпустить обиду, нужно высказать друг другу всё. Вылить из глубин подсознания грязь и попытаться принять друг друга заново. Начисто. Я думала, что так и поступлю. До того момента, как он коснулся губами моих волос: с доверием, с трепетом. Слёзы подступили так близко, что я больше не могла сдерживаться. Как в тот вечер, когда он увёз меня в гостиницу вопреки моей воле. И спас.

Ладонь в кожаной перчатке нахально проползла по шее. Пальцы очертили подбородок, собирая слёзы. Он отстранился и прицельно взглянул на меня, испепеляя и даруя надежду на возрождение. Драгоценный. Порочный. Мой. Теперь нам не нужны были ни вопросы, ни ответы, ни признания.

Линсен пытался что-то сказать, но я спешно приложила палец к его губам. Я не желала выслушивать ни откровений, ни извинений. Я просто прижалась к его груди, проникаясь биением самого дорогого сердца. И сильные руки заключили меня в объятия.

Так мы и сидели на колючем ветру, под шуршащим дождём разноцветных листьев, безраздельно принадлежа друг другу.

Говорят, в одну реку нельзя зайти дважды. Но кому нужно искать отраду в ушедших днях и постоянно оглядываться? Мы стояли у нашего нового истока и готовы были отдаться его течению.