Книга Таинственный незнакомец, страница 20 – Эрнест Капандю

Пробила полночь. Дверь дома открылась, и оттуда высунулась голова. Голова трижды повернулась налево и направо, потом исчезла. Дверь беззвучно закрылась.

Эта голова с крючковатым носом принадлежала женщине лет пятидесяти. Костюм ее состоял из шерстяной юбки с толстым суконным корсажем и больше походил на мужской, чем на женский.

Заперев дверь, женщина осталась стоять в узком коридоре, в конце которого находилась лестница еще более узкая, ведущая вверх. Справа, возле первой ступени лестницы, находилась полуоткрытая дверь. Женщина толкнула эту дверь и вошла в низкий зал, освещенный большой лампой.

Посреди комнаты за столом сидел человек и ужинал с завидным аппетитом. Этому человеку могло быть на вид лет тридцать пять. Костюм говорил о том, что это зажиточный мещанин в трауре, хоть и не строгом: сюртук и панталоны были сшиты из черного сукна, жилет и чулки были серого цвета, галстук же белым — все без претензии на щегольство.

Единственную странность в этом костюме представляла узкая черная лента, надетая на шею и ниспадавшая на грудь. На ней висел пучок черных перьев индийского петуха, перевязанных красным шерстяным шнурком.

Этот человек ужинал один, но, вероятно, к столу ожидали еще и других гостей, потому что с каждой стороны стола находилось по три приготовленных, но не тронутых прибора.

Посреди стола стояла большая корзина со множеством яиц разной величины. Корзина имела семь отделений; в первом лежали белые яйца с перекрещенными полосками посередине — красной и черной; во втором отделении лежали яйца, скорлупа которых была покрыта позолотой; в третьем — со скорлупой, выкрашенной в коричневый цвет; в четвертом — яйца очень маленькие и желтые, чуть ли не с кукурузные зерна; в пятом лежали большие яйца со светло-зеленой полоской, усыпанной золотыми звездами; в шестом — с серебристой скорлупой; в седьмом — совершенно черные яйца.

Число яиц в отделениях было разным; больше всего их лежало в пятом отделении.

Первое отделение находилось прямо напротив прибора человека, который ужинал. Остальные — перед каждым из нетронутых приборов. Таким образом, перед человеком в черно-сером костюме располагалось отделение с белыми яйцами с черно-красным крестом посередине. Между корзинкой и его прибором был сделан небольшой насест, походивший на детскую игрушку, — точная копия насеста в настоящем курятнике. На этом насесте красовался маленький индийский петушок с эмалевыми глазками, сделанный с удивительным искусством.

Перед каждым из других свободных приборов красовался такой же насест, но пустой. Между насестами и корзиной с яйцами было широкое пустое пространство, занятое большим блюдом с вкусным кушаньем, которое человек в черно-сером костюме поглощал с аппетитом.

В ту минуту, когда женщина, смотревшая на улицу, вошла в зал, человек за столом отрезал себе огромный кусок хлеба и спросил:

— Никого нет?

— Пока никого.

— Неужели я буду сегодня ужинать один?

— Ты жалуешься на это, Индийский Петух? — спросила женщина, снимая крышку с горшка.

— Ты же знаешь, что я не жалуюсь никогда, Леонарда, когда ты готовишь еду.

— Как это ты оказался здесь сегодня? — продолжала Леонарда, переменив тон.

— Не знаю.

— Это странно!

— Который час, Леонарда?

— Семь минут первого, сын мой.

— Из-за этих семи минут мне не хотелось бы находиться на месте Зеленой Головы.

— Почему?

— Начальник должен быть семь раз недоволен. Одному черту известно, что значит его один раз.

— Твои плечи это помнят?

Индийский Петух сделал утвердительный знак с выразительной гримасой. В эту минуту в зале раздался крик: «Кукареку!»

Леонарда подошла к комоду и взяла длинную трубочку, висевшую возле него; она поднесла к губам конец трубочки и подула, потом опустила трубочку и стала прислушиваться. Раздалось второе «кукареку», более громкое, чем первое.

— Это Золотой Петух, — сказал Индийский Петух.

Леонарда пошла открывать дверь. Человек, закутанный в широкий плащ, быстро вошел в зал; за золотую тесьму его треугольной шляпы было воткнуто перо золотистого цвета. Он бросил плащ на стул, оставшись в щегольском военном костюме, который как нельзя лучше шел к его дерзкому выражению лица, сверкающему взору и длинным усам, скрывавшим верхнюю губу.

— Здорово, Индийский Петух! — сказал он.

— Здорово, Золотой Петух! — сказал Индийский Петух, не вставая.

— Как я голоден!

— Садись за стол.

Золотой Петух занял место по правую руку Индийского Петуха, напротив того отделения в корзине, где лежали золоченые яйца.

— Подавай самые лучшие кушанья, Леонарда! — закричал Золотой Петух, разворачивая салфетку.

— Где ты был сегодня? — спросил Индийский Петух.

— У курочек.

— У тебя, должно быть, много рапортов?

— Набиты карманы. Эти очаровательные курочки ни в чем не могут отказать своему Петуху. Начиная от камеристки мадам де Флавакур, пятой девицы де Нель, которую герцог Ришелье собирался сделать наследницей ее четырех сестер, до поверенной мадемуазель де Шароле и служанки президентши де Пенкур, которая на последнем маскараде в опере приняла месье Бриджа за короля…

— Что ты узнал нового?

— Очень мало.

— И все же?

— Час назад похитили одну девушку.

— Где?

— На мельнице Жавель.

— Что за девушка?

— Хорошенькая Полина, дочь Сорбье, старьевщика с улицы Пули. Она сегодня утром обвенчалась с Кормаром, торговцем скобяными товарами с набережной Феррайль, а сегодня вечером в десять часов на свадебном балу ее похитил граф де Лаваль с помощью Шароле и Лозена. Все трое были переодеты мушкетерами.

— И они похитили новобрачную?

— Все случилось невероятно быстро. Собравшиеся буквально остолбенели. Я же действовать не мог, так как получил приказ ни во что не вмешиваться нынешней ночью, если это не касается порученного мне дела.

— Молчите, — сказала Леонарда.

Тихо прозвучало «кукареку». Леонарда открыла дверь, и в зал вошел человек с толстой шеей, большой безобразной головой и грубыми руками.

— Здравствуйте, — сказал он хриплым голосом.

Не успел он договорить, как раздался треск и на насесте, поставленном перед ним, появился растрепанный петух с короткими толстыми и широкими лапками. Напротив пришедшего находилось отделение с желтыми яйцами; в этом отделении яиц лежало меньше всех.

— Тебе подбили левый глаз, Растрепанный Петух, — сказал Золотой Петух, глядя на своего товарища.

— Да, — ответил Растрепанный Петух, — но если я получил один удар, то за него отплатил четырьмя.