Онлайн книга «Садовник (сборник)»
|
– Это ты зря, командир! – обиженно крикнул Яшка уходящему милиционеру. Тот не обернулся. Быки подходили. Яшка прижался спиной к стене, выхватил из кармана нож. Щелкнуло, вылетая из рукоятки, лезвие. Рукою мастера Яшка нарисовал им в воздухе невидимую, лежащую на боку восьмерку, кинулся вперед с криком: «Сдохнете сегодня, а я завтра!» – но вдруг остановился, будто наткнулся на невидимую стену, – лениво покачивающимся дулом в Яшкино лицо смотрел пистолет. – Газовый? – с надеждой спросил Яшка. Быки переглянулись, усмехаясь. – Вот влеплю промеж глаз, тогда узнаешь – газовый или нет… – миролюбиво пробасил бык. – Бросай, дурак… Яшка отшвырнул нож в сторону. – Слушай, парень, – продолжал бык, пряча пистолет под мышкой, – твоя певица нужна одному человеку. Не бойся, ничего он с ней не сделает, наоборот, в люди выведет… – Она еще знаменитой станет, – вставил второй бык, он был помоложе. – Ну, – крикнул первый. – Но чтоб ты скрылся с глаз и никогда ее не вспоминал, понял? Яшка понял. – Десять тысяч, – сказал он твердо. – Чего? – не понял первый. – Долларов… Быки переглянулись и засмеялись. – Мы дадим тебе тысячу, – вновь заговорил первый. Но Яшка перебил, выкрикнув: – Да тысячу она мне за неделю напоет! – Наше дело предложить, – пожал плечами первый. И тут же второй резко и сильно ударил Яшку ногой в пах. В низком полутемном подвале быки приковали избитого Яшку за левую руку к трубе под потолком, а в правую вложили лимонку и выдернули чеку. – Крепче держи, – посоветовал первый. Господин сидел в глубоком кресле: в большой, богато обставленной гостиной и, глядя перед собой задумчиво, отхлебывал из хрустального стакана виски. Где-то в огромной квартире хлопнула дверь, и в гостиную вбежала красивая госпожа. Она была в переднике, а голые по локоть руки были мокрыми. – От нее дурно пахнет, понимаешь, дурно пахнет! – воскликнула она истерично. – Я не могу! Господин поднял на нее холодные глаза. – Когда я встретил тебя в Гамбурге на веселой улице – от тебя тоже плохо пахло… Возьми и помоги ей одеться. – Он указал на разложенные на диване вещи – красивое старинное платье и шелковую шаль с длинными кистями. Красивая госпожа, покусывая нижнюю губку, усмехнулась и стремительно вышла из гостиной. Господин вылил в себя остатки виски. Яшка, прикованный за левую руку, стоял на цыпочках. Правую руку с гранатой прижимал к груди. Он кусал губу, похоже не зная, смеяться ему или плакать. По лицу катился пот. Рука с лимонкой поползла вниз. Он попытался расстегнуть брюки, но лимонка чуть не выпала, и, сильно вздрогнув, Яшка замер, и у ног его стала расплываться лужа. Шура стояла посреди гостиной – преображенная, прекрасная, в длинном до пола глухом темно-вишневом платье, с шалью на плечах. Лицо ее просветлело, а медно-красные, расчесанные на пробор волосы блестели. Господин, все с тем же стаканом в руке, ходил вокруг Шуры, как скульптор вокруг удавшейся своей работы. – А Яша не звонил? – оставаясь неподвижной, робко спросила Шура. – Звонил, – кивнул господин. – Он сказал, чтобы вы, Сашенька, пожили пока у нас, а он поехал… в Сыктывкар. – В Сыктывкар? – переспросила Шура растерянно. – Да, в Сыктывкар. Он оттуда позвонит. Господин остановился и победно взглянул на госпожу. Госпожа резко отвернулась к окну. А господин продолжал ходить вокруг Шуры кругами и задавал вопросы, на которые ответов не ждал. – Откуда?! – Почему?! – Зачем?! – Кто?! – Я спрашиваю: кто-о?! Он остановился и вновь взглянул на госпожу. Она смотрела на него насмешливо, и господин взорвался криком: – Я сделаю ее знаменитой! Ее будут все знать! Ее будут все слушать! Ее все полюбят! – Горящим взором он смотрел на госпожу, но наткнулся на ее взгляд, полный насмешки и уничижения. – Может, ты ее и в постель с собой положишь? – негромко спросила она. Господин сжал кулаки, напрягся, покраснев, но вдруг улыбнулся, плюхнулся в кресло и сказал госпоже устало и равнодушно: – Пошла вон, дура! – Идиот! Козел вонючий! – закричала вдруг в ответ госпожа, выскочила в прихожую, схватила шубку и выбежала из квартиры, громко хлопнув дверью. Шура пела. Это была даже не песня, а песнопение, духовное песнопение, прекрасное и невыносимое. Господин сидел неподвижно, уронив голову на грудь, и тогда Шура на мгновение испугалась, но, заметив, что он дышит, успокоилась, улыбнулась, вздохнула и, не двигаясь с места, стала ждать, когда он проснется. Но господин не спал. Он медленно поднял голову и посмотрел на нее, но, похоже, ее не видел. Лицо его было мокрым от слез: нос, щетинистые щеки, подбородок… – Россия… – прошептал он потерянно и, всхлипнув вдруг, повторил, но уже иначе – громко и требовательно: – Россия! Вскочил и, глядя в потолок, вскинув вверх руку, прокричал громко, чтобы услышали: – Россия!! Шура удивленно и встревоженно наблюдала за ним. А господин пожал плечами и пробормотал растерянно: – Россия… – Россия! – захохотал он вдруг и тут же погрозил кому-то в окно кулаком: – Россия! Однако тут же извинился, разводя руками: – Россия. – Россия… Россия… – повторил он и вдруг замолк, прислушиваясь. Но ничего не услышал, а если и услышал, то не понял, потому что не поддавалось пониманию слово, выдерживающее столько разных смыслов. Господин обессиленно опустился в кресло, налил полный стакан виски, мучительно-медленно выпил, задумавшись, опустил голову на грудь. Шура ждала, что сейчас он вновь поднимет голову и что-то скажет, но господин вдруг всхрапнул и равномерно засопел во сне. Яшка сжимал лимонку из последних сил. Глаза его были зажмурены, оскаленные зубы сжаты, по лицу катился пот. Яшка кряхтел, задерживая в себе воздух, а с ним и последние силы. И вдруг громко и окончательно выдохнул, открыл глаза и заговорил, глядя в низкий потолок: – Бог… Если ты есть, сделай так, чтобы… – Яшка задумался и не стал формулировать просьбу, она была понятна и простому смертному. – Ты сделаешь, и я сделаю, вот увидишь! Пидар буду… Ладонь сама разжалась, в лимонке что-то щелкнуло, она скатилась и весомо упала на цементный пол. |