Книга Стеклобой, страница 83 – Ольга Паволга, Михаил Перловский

— Он свой, я отвечаю, — продолжал спокойно гнуть свою линию Макс. — Если никому не веришь, как работаешь?

— А на чутьишке, — серьезно отвечал Хеча, смотря Максу в глаза.

— Он — свой, — повторил Макс, выдержав его взгляд.

— Ну смотри, я на слово не верю, проверим твоего мальчика. Первым пойдет, сам черного возьмет и мне в руки принесет, идет?

Макс быстро глянул на Митю и кивнул Хече:

— Так и сделаем.

Через калитку не пошли, пролезли через дыру в заборе и подошли к дому сзади. Мите он сразу понравился — величественный, добротный живой бородач, заросший шиповником и сиренью. Рядом вросли в мох массивные качели, чернел колодец, пара кособоких скворечников, перед крыльцом виднелись гамак и круглый стол с вязаной скатертью, в самоваре отражались белые чашки. Он тут же захотел сбежать, он не хотел зла этому дому, а то, что зло только что вломилось через забор, было очевидно.

— Форточку видишь? — его грубо толкнули в спину, и он чуть не въехал носом в доски стены.

— Вижу, — процедил он и, задрав голову, увидел треснутые рамы и небольшую распахнутую секцию решетчатого окна.

— Тебя подсадят, лезешь внутрь, сразу прямо, деревянный стол, второй ящик справа, достаешь и без звука лезешь взад, понял?

— Что достаю? — глупо переспросил он.

— Что видишь, то и берешь, — ответили ему.

Несколько рук подняли его, краем глаза он заметил, как несколько человек, пригибаясь, семенят к крыльцу. Он забросил в окно штормовку, подумав сразу, что надо было ее оставить внизу, потом пролез сам.

Внутри сладко пахло книжной пылью, это был рабочий кабинет. Красивая деревянная мебель для великана — футбольное поле стола с зеленым сукном, высокие ряды книжных шкафов, мягкий ковер под ногами. Он подумал, что еще мог бы успеть выбежать в главную дверь, но на веранде уже сдавленно гоготали, и слышался звон разбитой посуды.

— И тут Васенька находит два червончика! — пропел кто-то высоким голосом. — Под баночкой с огурчиками!

— Водки нет у них? — тут же подхватил кто-то второй.

Выйти к ним, сказать, что они подонки и обыкновенное ворье, но Макс, с ними был Макс, а он давал ему слово. Он выдохнул, быстро открыл второй ящик и увидел блестящее черное дуло пистолета. Он оказался тяжелым, холодным и превращал все происходящее в очень серьезное дело, сразу возводя всю эту хулиганскую браваду в ранг настоящего преступления. А если выйти сейчас на веранду и навести пистолет на этих обезьян…

— Бей окна! — услышал он сдавленный шепот Хечи. — Волчара на горизонте, отвлекай на себя! Эй, малахольный, слышишь меня, резче там давай, или я вырву ноги тебе, понял? — чуть громче прошипел он.

«Это он мне», — подумал Митя и двинулся к форточке, но тут же обмер: на стене висел холст с тем самым солнечным пятном на бревне, и другой, со странным кувшином с измененными пропорциями, а рядом фотография, где была изображена Саша, совсем ребенок, на косе светился белый бант. Это был ее дом.

Он практически вывалился в окно, рамы затрещали, он зацепился чем-то и выломал одну из створок локтем или, может быть, пяткой. Внизу ждал Макс; вытягивая шею, он смотрел по сторонам.

— Ты охрененно медленный, Митяй, — нервно проговорил он и втянул его за угол, — здесь милиция, нам надо рвать когти, не дожидаясь этих. Парни отвлекают сержанта бардаком на веранде, это пятнадцать суток максимум, а мы с тобой сейчас можем огрести гораздо больше.

Они рванули к забору, но тут же уткнулись в обширный живот участкового, который не мешал ему быть прытким, в его полноте была изначально заложена подвижность, он прыгал как теннисный мяч.

Внезапно Макс больно двинул Митю локтем под дых, выхватил пистолет и тихо сказал ему: «А вот теперь беги». Митя помнил, как рванул и перепрыгнул через забор, как мчался по улице, блуждал по окрестностям, пока не понял, что есть только одно верное решение — идти в милицию и вызволять Макса, объясняться и признаваться о всем.

Давно стемнело, окна в отделении были распахнуты, в свете лампы было все отчетливо видно, Митя подошел к одному из них.

— Это я виноват, это сделал я, — монотонно и негромко повторял Макс, сидя у стола сержанта и сложив руки на груди.

— Послушай, дружок, — устало говорил сержант, рядом с ним дымился чай в подстаканнике, — на Хече помимо мелкого хулиганства еще одно тяжкое телесное, я посажу этого щенка, даже если ты вынес сто тысяч пистолетов, понял? Имел место сговор, вы все проходите как банда, лично тебя я могу отпустить, принимая во внимание твой первый раз и то, что тебе, сопляку, мало лет, но только если ты закроешь свой рот. А парни его расскажут мне много красивых историй, чтобы только мамочка их не заругала. Пацанье, как же вы надоели мне, а.

Ночь прошла плохо, его тошнило, и снилось липкое. Он еле дождался утра, но дед не отпустил его сразу после завтрака, а затеял менять колесо «Жигуля», сбежать было нельзя, он давно обещал помочь. Да и, признавался он себе, не знал он, что делать, куда идти, у него было слишком много вопросов. Все утро он ждал стука в дверь и усталого сержанта, который придет выяснять у бабки, где был ее внук Дмитрий Романов вчера вечером.

К обеду он добрел до кладбища тракторов, где обычно собирались парни, там можно было найти Макса, который так и не заявился к нему домой, хотя Митя ждал этого. Солнце жарило со всей дури, ослепляя, нагретые железки пахли старым маслом. Парней было всего двое, Макс кидал перочинный нож в мишень из покрышки, как всегда, попадая раз через пять, но не сдаваясь, а только сосредоточенно поправляя очки на носу. Значит, его не забрали, и Хечи нет с ними, и остальных. Значит, сержант сдержал слово, значит, Макс все-таки закрыл свой рот.

Он подошел ближе.

— Отойдем, — попросил Митя, не зная, можно ли злиться сейчас, или правильным будет дождаться объяснений.

— Здорово, идем. Как там дома? — как ни в чем не бывало отозвался Макс и с усилием вытащил нож из рыхлой резины.

— Нормально. Ты знал? — Митя внимательно смотрел на Макса.

— О чем? — Макс поднял деревяшку под ногами и пристроил в раздвоенный ствол сосны. — Отойди, я пока часто промахиваюсь, — сказал он, но Митя не двинулся с места.

— Ты все понимаешь, ты знал, что это ее дом? И ты не сказал мне. — Почему-то предательски горький комок застрял в горле, и почти подступили слезы.

Макс прищурился и с силой метнул нож — он шлепнулся в сухие иголки.

— Я знал. Конечно, я знал. Мне нужно было знать, куда я тебя веду, Хеча не самого большого ума, глупо идти за ним вслепую. Но там было безопасно, я все проверил. Черт, не дается мне этот нож.