Книга По ту сторону, страница 71 – Инга Андрианова

Ячейки щелкали, менялся список вылетов, сонный голос на дурном английском методично терзал динамики. Женщины обсуждали предстоящую таможню, Ираклий Самуэлевич рассказывал анекдот группе мужчин, Артамоныч сражался с замком на чемодане.

Эльф подвез мой багаж к пустому креслу, окинул взглядом шумную компанию:

— Пойду, возьму нам кофе, — буркнул он и зашагал к ближайшему кафе.

Антон проводил Эльфа нездоровым взглядом, дослушал анекдот, натужно рассмеялся, а насмеявшись, выдвинулся мне навстречу.

— Не понял? — произнес он вместо приветствия.

— Чего непонятного? Шесть утра. Как я по-твоему должна была добираться?

— А Митька?

Я посмотрела на табло и кисло поморщилась:

— Час назад его еще не было. Митька так рано домой не приходит. Пришлось ехать на Эльфе.

Антон отступил на шаг, глаза его округлились:

— Эльф, говоришь? Так это и есть тот самый Эльф? А я и не знал, что ты спишь с самим Фальком.

— Ну сколько можно! — разозлилась я, — Все кончилось давным-давно. Я тебе сотню раз объясняла…

Тут моя мысль совершила кульбит и приземлилась в эпицентр сомнений:

— Постой минутку! Откуда ты знаешь фамилию Эльфа? Вы что, знакомы?

— Не говори глупостей! — процедил Антон, — Его холеная морда мелькает по всем каналам. Твой Эльф — звезда экрана.

— Черт, а я телевизор не смотрю! — я бросила растерянный взгляд на кафе, где по всем приметам Эльф допивал свой эспрессо.

— Зачем ты притащила сюда любовника? — зашипел Антон.

— Он просто друг!

— Знаю я таких друзей!

Он распалялся все больше, привлекая внимание и косые взгляды технологов.

— Да будет тебе известно, — перебила я ледяным тоном, — что сплю я исключительно с тобой, даже с мужем мы спим в разных койках. И если я легла с тобой в постель, значит с Эльфом давно уже кончено. Он знает про нас и воевать не собирается.

— Что же он тогда здесь делает?

— Чемоданы носит!

Эльф сидел за столиком и хитро улыбался.

— Ну что, посмотрел? — во мне еще кипела злость.

— Посмотрел.

— Резюме?

— Красавица и чудовище.

— Ты просто ревнуешь.

— Нужды нет, — хмыкнул Эльф и небрежно откинулся в кресле, — Хочешь совет?

— Давай.

— Спи с ним, живи с ним, выходи за него замуж, если хочешь, но только не рожай от него детей.

— Это почему?

— Это моя просьба.

— Ну, ты хватил! — возмутилась я, — Мы с ним договориться толком не можем, какие тут дети!

— Не загадывай! — покачал головою Эльф, — Жизнь — штука тонкая…

Мы выпили кофе, он чмокнул меня в щеку и отбыл с многозначительной улыбкой на губах.

Антон дулся до самого отлета, но на борту расслабился, повеселел.

— Куда летим? — поинтересовался он. Не получив ответа, открыл бутылку Хеннесси, достал из сумки плитку шоколада и помахал ей перед моим носом.

Все это время народ расталкивал багаж, рассаживался по местам, хлопал пробками, шуршал фантиками и громко переговаривался. Но вот закрылся люк, и воздух сделался плотным, голоса стихли один за другим, и в салоне повисла тревожная пауза. Мне вдруг ужасно захотелось выйти наружу, вдохнуть полной грудью. Ладони стали липкими, сердце ухнуло, затрепыхалось. Гул от затылка поднялся к вискам и гонгом ударил по центрам здравомыслия. Тело дернулось и задрожало, дыханье сбилось, лоб покрылся испариной. Захотелось кричать.

— Тебе плохо?

Испуганное лицо Антона выплыло из желтого марева, и я увидела себя со стороны. Серой вязкой тиной накрыла паника, она заклубилось внизу живота, заструилась по жилам.

— Я тысячу раз летала, а теперь вдруг стены давят, — прошелестела я упавшим голосом.

— Выпей, станет полегче.

Сквозь тугой барьер донесся плеск жидкости, и передо мной возник стаканчик.

Я залпом выпила содержимое и закрыла глаза. В тот же миг в горле возникло ощущение ароматного пожара. В животе потеплело. Я глубоко вздохнула и почувствовала, как токи солнечных зайчиков двинулись по венам. Добравшись до головы, они прыгнули в разные стороны, осветили собой каждую клеточку, зазвенели, загалдели и принялись скакать, создавая веселую суматоху в мозгах. Я открыла глаза. Недавний страх показался смешным, по телу разлилось блаженное спокойствие, а внутри, где-то на самом дне зрачка солнечный зайчик сделал эффектное сальто.

— Слава Богу! — Антон откинулся в кресле и налил себе коньяка, — Я думал, ты лишишься чувств. Никогда не встречал таких зеленых девушек!

— Сама не знаю, что со мной, — мой голос все еще дрожал, — я ведь с рождения летаю.

— Надо признать, в салоне душновато — озабоченно произнес Антон.

— Это клаустрофобия, — догадалась я, — Надо же, как поздно проявилась!

Антон нежно погладил меня по руке.

— Все болезни я тебе вылечу, как только доберемся до Джакарты.

Я рассмеялась:

— Ты неисправимый хвастун!.

Остались в прошлом беды и печали, душа сияла, сердце билось ровно.

Мир обретал привычные очертания, самолет набирал высоту, Антон в соседнем кресле активно набирал градусы. Хватив очередную порцию, он сокровенно произнес:

— Мне очень хорошо с тобой.

— Мне тоже.

— Нет, ты не понимаешь! — в глазах Антона запрыгали чертики, — До встречи с тобой я перетрахал пол-Москвы.

— Пол-Москвы! — хмыкнула я, — И какую же из половин?

— Не веришь? — нахмурился он, — А зря! Я весь измучился, пока тебя искал. Как хорошо, что поискам пришел конец! Теперь проблема решена…вопрос о сексе больше не стоит…

— Ну, как же, как же! Видела я тот конец, ой извини! вопрос, который больше не стоит.

— Смеешься! — обиделся Антон, — А я ведь тогда перегорел… Как только понял, что нашел тебя, до жути испугался.

— А как ты понял?

— Сначала почувствовал, потом ощутил.

— Поэт! — вздохнула я.

Антон закрыл глаза и громко засопел.

— Поэт, а еще алкоголик! — улыбнулась я и открыла журнал.

— Господа пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту Сукарно-Хатта города Джакарты. Температура воздуха за бортом 32 градуса по Цельсию, местное время двадцать три часа.

Пока голос из динамиков бубнил дежурные фразы, опухшие пассажиры бродили по салону в поисках клади и потерянных мест. Подъехал трап, со стуком распахнулся люк. Все медленно потянулись на выход, привычно кутаясь в свитера и куртки. Я шагнула на трап, и влажный упругий поток омыл ароматом магнолий. Привычный мир, где коченеют руки, клубится пар, и вьюга щиплет щеки, остался на другом конце полета. На этом конце — абсолютное, беспросветное тепло разливалось по миру, сводя на нет все отголоски зимней стужи.