Книга По ту сторону, страница 64 – Инга Андрианова

— Это все он, — заныла я, — неугомонный агент ее Величества! Он все время меня подставляет!

— Сейчас мы заберем этого Бонда обедать, а ты займешься менее восторженными посетителями.

С этими словами он хлопнул Кузю по спине, отчего тот сделался красным и громко закашлялся. Уже через минуту расстроенный Дэннис в составе делегации отбыл на кормежку.

С уходом начальства жизнь снова наладилась. До самого вечера мы с Вовкой пили кофе, охмуряли клиентов, лопали сладости и складывали визитки в коробку из-под какао.

Антон явился на закате.

— В Альбатросе завал, возвращаемся в офисе, — констатировал он.

— Что, факсы заели? — злорадно улыбнулась я.

— Не то слово! Жду тебя завтра на рабочем месте.

Не дойдя до дверей, он обернулся:

— Ираклий говорит, тебя сегодня сильно потрепали.

Совсем не хотелось выглядеть сироткой, и я беззаботно улыбнулась:

— Какая-то тетка столкнула меня под колеса, но бдительная общественность спасла мне жизнь.

— Ну ты даешь! — Антон посмотрел на часы, — Собирайся, отвезу тебя домой.

Я покачала головой:

— Не нужно. Доберусь сама — час пик прошел, троллейбусы идут пустые.

Антон снял с вешалки мою израненную шубу:

— Не обсуждается, на выход!

Пока Антон сметал с машины снег, я топталась в снегу и напевала про sweet harmony.

— Поедем домой или еще попоем? — поинтересовался Антон, и я послушно села в машину.

СААБ вздохнул и заскользил по снежным переулкам, свернул на Шмитовский, а там — на Шелепиху. Дома остались позади, с обеих сторон потянулся забор и старые кирпичные постройки. Дорога была совершенно пуста, и лишь однажды навстречу выскочил заблудший агрегат с подбитым левым глазом. Наконец, виражи закончились, и мы выкатились на прямую. Здесь стали попадаться автобусы и подснежники на приколе.

Снег толстым слоем выстилал нам путь, уличные часы из-под тяжелой белой шапки показывали половину чего-то.

Мы остановились на светофоре.

— Уже половина, — усмехнулась я.

— Половина чего? — отозвался Антон.

— Просто половина. Прямо как в поэме: мы дети полдороги.

— Мы дети светофоров и плохих дорог, — вздохнул Антон и включил передачу. Светофор оказался сломанным.

У дома мы остановились. Я подсмотрела на окна — в них горел свет.

— Муж ждет? — догадался Антон.

— Ага, обождался, — скривилась я, — Ну, до свидания. Спасибо, что довез!

— И это все? — протянул он разочарованно.

— Ладно, шеф, сколько с меня?

— Беги домой, — усмехнулся Антон, — и не опаздывай на работу! И береги пуговицы! — крикнул он в окно.

Машина развернулась и зашелестела вдоль улицы. Вдали раздался вой сирены.

Я разувалась в прихожей, когда из кухни вышла Марго:

— Думала, не дождусь. У тебя что, был скользкий выход?

— Не поверишь, тащусь с работы, — улыбнулась я.

— Маньячка! Я уже начала о тебе хорошо думать. А где твой муж?

— Вот у него, похоже, скользкий приход.

— Ты это серьезно?

— Боюсь, что да. Не знаю, что с ним происходит.

— Ну и дела! А я пришла проститься. С Алиской уже поболтала, с Ниночкой Петровной пообщалась, посмотрела, как она твою дочь пинками гонит спать, а та орет, что не заснет без маминых конфет.

— Так вот же он, грильяж! — я вытащила из сумки кулешовский пакет.

— Опомнись, кума, дитя твое спит! Ты же не станешь будить ее ради конфет?

— Что-то я совсем заработалась. Кофе?

— Давай, по маленькой.

Я поставила чайник, Марго села за стол и уставилась в окно на падающий снег:

— Завтра днем улетаю в Канаду. Если все получится, обратно не вернусь.

— Ты что, серьезно?

— Более чем. Документы подготовила, взятки раздала. Вылизала задницы всем бюрократам и шавкам, чтобы не тявкали в мою сторону.

— Ты едешь по работе?

— В первом приближении. Но я буду не я, если не выйду там замуж, — в глазах Марго появились знакомые чертики.

— Времени хватит?

— Лиланд уже разместил мое фото в местном брачном агентстве.

— Погоди, это что, твой канадский любовник разводит там деятельность? Что же он сам на тебе не женится? — удивилась я.

— Допустим, он женат, ну а кто ему мешает помочь боевой подруге?

— Высокие отношения! — вздохнула я.

Чайник уже надрывался, заполняя кухню густым белесым паром.

— Нормальный мужик, со здоровой психикой! — усмехнулась Марго, — Это не русский Васек, готовый бить морду за каждый твой взгляд.

До меня с опозданием дошел смысл ее слов.

— Так что, ты больше не приедешь?

— Я сказала, что не вернусь. Э, кума, ты же лингвист, чувствуй разницу! Приехать мне скорей всего придется. Все равно подготовленных документов не хватит, жопой чувствую, да и родители в Красноярске коммунизм достраивают.

— Тогда увидимся? — в моем голосе прозвучала почти детская надежда.

— А я еще не ухожу! — заржала Марго и достала из сумочки пачку сигарет.

Мы просидели допоздна, и я все норовила оставить Марго ночевать, но ей хотелось провести эту ночь в своей квартире, хоть и съемной, но привычной. Видимо, перед тем как круто развернуть свою жизнь, ей был необходим последний глоток постоянства. А может, она еще раз должна была убедить себя в правильности выбора, до конца вкусив вид обшарпанных стен и беспросветной Ленинградки за окном. Она все твердила про несобранные чемоданы, а сама рвалась в тот мир, где все ужасное и несправедливое уже произошло, где жесткие подушки хранили запах слез, а зеркала немую горечь отражений; в мир, пропитанный болью и страхом и оставшийся, как она верила, в жутком прошлом. Она должна была уехать не от друзей, не из гостей, а именно оттуда, из этого самого прошлого, воплощением которого стала однокомнатная квартирка на Ленинградском проспекте, где ее бросали, обманывали, предавали и продавали друг дружке достойные сыны своего отечества.

— Неужели завтра я увижу свет? — сказала она на прощанье.