Книга По ту сторону, страница 123 – Инга Андрианова

Ноябрь в доме у свекрови сделался месяцем выживания. Имя Леры стало лейтмотивом всех наших разговоров. Я научилась сглатывать его, не морщась, а Антон наловчился с бесстрастным видом выслушивать гимны дивной Лере, не слыша при этом ни слова. Недели напролет свекровь шумно вздыхала и сокрушалась о том, что миновали благостные дни, и наступила эпоха затменья. Она скорбела о былом, пророчила беду, грозила пальчиком и предсказывала, что не забыть Антону ни Леры самой, ни телес ее, прилюдно оголенных в бане. Я долго не могла понять, зачем свекровь все время возвращает нас к тому плачевному стриптизу — фигура Леры слишком далека от совершенства и точно не прельстит капризного Антона. Потом дошло: свекровь не допускает даже мысли, что у Леры может быть отвислый зад и кривые короткие ножки.

В конце концов я не сдержалась:

— Может, хватит про голую Леру! Давайте лучше о книгах или о картинах.

— А ты все ревнуешь! — злорадно сощурилась Элла Ильинична, — Боишься, что Антон сбежит к Лере. Успокойся, он ей не нужен — у нее теперь другая семья, не в пример твоей.

— Ах да, Паша на раздолбанном Мерседесе!

Свекровь вздернула нос:

— Нет, Лера купила ему БМВ.

Я рассмеялась:

— Вот это брак! Похоже, эти двое действительно нашли друг друга!

— Ну почему ты все время язвишь? Тебе обидно, что у Леры все в порядке? Какая же ты все-таки завистливая!

— Мне кажется, о настоящем счастье так громко не кричат.

Свекровь оглядела меня с ног до головы и презрительно выплюнула:

— Тебе-то уж точно похвастаться нечем.

— Вот я и молчу.

— И правильно! — кивнула Элла Ильинична, — Лера — прекрасная мать и жена. Поучилась бы у нее!

— Поучилась чему? — вспыхнула я, — Как детей бросать? Или таскаться по притонам?

Свекровь задохнулась, услышав святотатство. Она силилась что-то сказать и не могла, ведь перед ней был еретик, поправший божество. Ее глаза горели праведным огнем, душа пылала жаждой мести. Мне полагалось гореть на костре, но такая расправа никак не вязалась с устоями нашего века.

«Расстрел через повешенье», — ждала я от нее, но, о едва отдышавшись, она закричала:

— Вот потеряешь мужа или сына, тогда и будешь нас судить!

Я вмиг остолбенела. Женщину, сие изрекшую, нельзя было считать вменяемой.

— Вы себя слышите? Вы понимаете, что говорите? Вы пожелали смерти собственным сыну и внуку, только затем, чтобы наказать меня!

— А ты к словам не цепляйся! Ты лучше думай, как разговариваешь со свекровью!

— А я больше не буду.

— Чего не будешь? — в ее глазах мелькнул победный блеск.

— Со свекровью разговаривать! — и, не дожидаясь ответа, я повернулась спиной.

— Алиса, собирайся, живо! И помоги мне с Малышом!

Пока Алиса одевала брата, я молча укладывала вещи. Первым делом проверила ключ от машины, упаковала банки с детским питанием, учебники, зубные щетки, надела Алисе портфель, одной рукой подхватила дорожную сумку, другой притихшего Малыша.

— Уходим, Алиса! — тут я решительно толкнула дверь ногой, — Пора выбираться из этой трясины!

Мебели в доме еще не было, зато вода и свет имелись в изобилии. Я усадила детей на ковер и набрала телефон нашей амазонки:

— Таня, я въехала в дом, и мне срочно нужна детская кроватка.

— Оперативно! — усмехнулась Татьяна, — Жди, сейчас приеду.

Действительно, не прошло и часа, как Татьяна позвонила в дверь. Она прошла в комнату, уселась на один из двух имевшихся стульев, вынула сигарету, помяла ее в руках, покосилась на Малыша и сунула обратно в пачку:

— Хочешь, чтобы я помогала, рассказывай!

И я рассказала ей все. Татьяна слушала, кивала, время от времени поднимала брови, хмурилась и усмехалась, короче, проявляла все положенные чувства.

— Антону звонила?

— Он недоступен.

— Понятно. Тогда поехали за кроваткой.

— Куда?

— В магазин. Насколько я понимаю, свекровь тебя обратно не пустит.

— Да я и не вернусь!

— Тогда поехали!

— Нужно поймать грузовую машину.

— Уймись, — оборвала она, — Ты со своей свекровью совсем чокнулась. Мы оформим доставку на дом.

— Наивная! Думаешь, они доставят мебель в день покупки?

— Это ты наивная, — огрызнулась Татьяна, — мы не собираемся покупать, что попало. Мы купим такую мебель, которую доставят в тот же день.

— Так ведь это и есть что попало!

— А тебе не все равно, на чем спать? — усмехнулась она.

— Вообще-то нет.

— Вот и оставалась бы у свекрови! — она встала со стула, заходила по комнате, — Купим тебе кушетку, поспишь пока на ней. А когда приедет мебель, отправишь кушетку в баню, выбросишь на помойку или подаришь мне…

Я покачала головой:

— Ох и достанется мне от Антона!

— Не тебе, а нам, — вставила Татьяна, — Грузи детей, поехали за койко-местом!

С этого дня у нас стало еще одной бабушкой меньше. Свекровь предала нас анафеме и погрузилась в торжественное небытие. Татьяна наладила с ней контакт и взвалила на себя роль посредника при перевозке детских вещей.

— Ценный работник наша Татьяна, — поделился Антон, когда закончились все дрязги со свекровью, — Придется взять ее в новую фирму.

Я положила ему руку на плечо:

— Давай обставимся, отметим новоселье, а должности раздашь потом.

— Да, ты права, ребята сдали дом в рекордный срок. Бригаду надо поощрить! — постановил Антон и открыл сайт с адресами ресторанов.

Стены банкетного зала живописали о подвигах усатых горцев, столы ломились от традиционных блюд, эстрада роняла слезу по курортам Кавказа.

Мы выпили тост за достоинства дома, потом за каждую из комнат, поговорили о садах, альпийских горках, саунах и банях.

— Поработали ударно! — похвалил Антон.

— Рады стараться! — отозвалась Татьяна.

Антон подлил ей коньяку:

— К новому году подвезут агрегат, так что, жду тебя на открытие бани!

— Посылаешь в баню, после всего, что я сделала? — рассмеялась Татьяна и запрокинула рюмку.

Черноглазый квартет напрягался недолго — уже к восьми он зачехлил инструмент и затопал на выход. Народ огорчился и начал роптать. Самые подпившие затянули хоровые застольные хиты, но получилось из рук вон плохо. И тогда Антон выдвинул мою кандидатуру.

— Ника здорово поет украинские песни, а еще Есенинские романсы.